Остров вечного лета - страница 41

Крупный русский индовед Минаев застал здесь еще те времена, когда взамен сведенных лесов плантаторы высаживали кофейные деревья. Цейлон становился островом кофе. Но не так-то легко было дереву-пришельцу обосноваться на цейлонской земле. У кофейного дерева на Цейлоне обнаружился враг — крохотный ржавчинный грибок гемилея. Он напал на пришлые кусты кофейного дерева и к концу 70-х годов прошлого века почти нацело уничтожил их. Для владельцев плантаций это было экономической катастрофой.

Эрнст Геккель, побывавший на Цейлоне в 1881–1882 гг., был свидетелем того, как наиболее предприимчивые плантаторы, разорившись на кофе, переключались на возделывание хинного дерева и чайного куста.

Наиболее доходным в условиях Цейлона оказался чайный куст, и слава цейлонского чая начала греметь по миру. В 90-х годах русское правительство, направившее в страны Южной и Восточной Азии специальную экспедицию с участием выдающегося географа и ботаника А. Н. Краснова и крупного агронома И. Клингена, поставило перед ними в качестве одной из главных задач изучение опыта культуры чая на Цейлоне.

И вот перед нами чайные горы. Лишь в 2–3 метрах, видны крутые склоны с сохранившимися участками леса. Молодой географ Самаравира, сопровождающий нас в этой поездке, называет такие участки лесов заповедными. Но эти «леса» не более чем по 3–5 гектаров площадью уцелели только на кручах более 50 градусов. Уже сорокапятиградусные склоны считались достаточно удобными для возделывания чая. Поэтому так потрясающе повсеместно сведены с лица земли влажнотропические дебри Цейлона.

Чайные горы… Нет, это совсем не уродливо. Не могу согласиться ни с Гюнтером, ни с Липским, пренебрежительно писавшими о «чайной пустыне». Дело не в сравнении того, что есть, с тем, что было. Горы укрыты бархатным зеленым ковром. Точнее, даже не бархатным: есть такой особый сорт «бородавчатого» зеленого плюша. Бородавчатый вид придают ландшафту отдельные куполовидные чайные кусты. Они выстроились правильными, рядами, они, как зеленое войско, завоевали все склоны. Картина, поражающая размерами вложенного в нее труда и радостными красками пышной и свежей зелени, сквозь которую кое-где проглядывает красная почва.

Нет, такую победу человека над природой нельзя клеймить, как превращение природы в пустыню. Чайные горы Цейлона по-своему роскошны и хороши.

Есть у них еще одна украшающая их черта: на бугорчатый зеленый плюш как бы наброшена прозрачная, предельно легкая кружевная вуаль. Ее создают редкие деревца, специально посаженные для затенения юных кустиков чая и напоминающие не то рябину, не то акацию. В одних местах это австралийские гревилеи, в других — родственницы нашей ленкоранской розовой шелковистой акации — альбицции.

Под палящим даже в январе солнцем по склонам работают сборщицы чая — тамильские батрачки. На каждой почему-то черный дерюжный плащ, как бы с капюшоном, а на лбу укреплен ремень, висящий за спиной корзины (в нее кладут сорванный лист). Черный Цвет и грубошерстный вид покрывала находятся в разительном противоречии с лучезарностью экваториальной природы, но таков национальный костюм женщин-тамилок. Они встречают и провожают наш автобус угрюмо, почти не прерывая работы. Да и откуда им знать, кто мы такие? Видно по взглядам, что эти женщины никогда не видали от европейцев ничего хорошего.

Гарольд Самаравира ведет нас к своему другу, чайному плантатору, сингалу, который тоже недавно купил у англичан и плантацию и чайную фабрику. Даже нам видно, как британцы шаг за шагом уступают местной национальной буржуазии бастионы своего былого экономического могущества.

Осматриваем фабрику: цеха сушки, сортировки, ферментации. У вентиляторов, прогоняющих через сушильные помещения свежий воздух, удается вволю вздохнуть от уже утомившей жары.

По аллее из высоких альбицций подходим к бенгалоу, где живет фабрикант-плантатор. Английский владелец оставил преемнику неплохое наследство: талантливо спланированный тропический парк, превосходное здание с обширной верандой и балконопрдобной площадкой перед ней. С площадки открывается широко распахнутая панорама далеких гор и предгорий.