Оступившись, я упаду - страница 18

— Я так и думал, что ты это скажешь. — Он кивнул в направлении реки. — Давай-ка прогуляемся вон до тех деревьев.

— Нет.

— Пойдем, тут недалеко. — Он взял меня за руку и потянул к деревьям.

Я попыталась вырвать руку.

— Нет!

Он толкнул меня, и я упала спиной на мокрую траву. Я посмотрела вверх, и вокруг больше не было других Уорлли. Я попыталась вырваться, но Джейми прижал меня к земле и сел на меня.

— Нет! Нет! — Я сопротивлялась изо всех сил, но он наклонился вперед и прижал мои руки к земле. Под нами хлюпала мокрая трава.

— Сколько тебе уже лет?

Я мотала головой из стороны в сторону, а он склонялся все ближе.

— Отвали! — крикнула я.

Его лицо оказалось совсем близко к моему.

— Не говори так со мной — ведь мне уже пятнадцать, — сказал он. Я извивалась под ним, выгибаясь вверх и вниз, отчаянно пинаясь. — Продолжай, Джасси, это приятно.

— Слезь с меня! — закричала я. Джейми завел руку себе за спину, поднял мою юбку и потрогал меня сквозь трусики. Я попыталась пнуть его и сбросить с себя. — Отстань от меня! — Я боролась изо всех сил, а потом услышала шум мотора на шоссе.

Джейми тоже услышал и обернулся.

По дороге ехал белый пикап с одной синей дверью. Дополнительный бампер у него был привязан оранжевой веревкой, а поддон изъеден ржавчиной. Пикап моего папы.

Папа заметил нас, притормозил и остановил пикап. Я не видела его в течение всего второго полугодия. Он обошел машину спереди — его длинные ноги двигались очень быстро, — и Джейми слез с меня. Папа схватил его за рубашку и прижал спиной к боку пикапа.

— Чертов Джейми Уорлли, — медленно, с паузами между словами, протянул папа, будто у него в запасе имелось полно времени. Лицо у него было темное, непроницаемое — никак нельзя было понять, что у него внутри. Джейми молчал. Он широко распахнул глаза и тяжело дышал, воздух с усилием входил и выходил у него из носа. Он пытался отвернуться, чтобы не смотреть папе в глаза, но лицо Рэя было слишком близко. — Что ты делал с моей малышкой?

— Ничего, — ответил Джейми.

— Ничего?

— Ничего. Мы просто развлекались.

— Вот именно этим я сейчас и займусь, — сказал папа. — Развлекусь немного. Садись в машину, Джастин.

Я, не шелохнувшись, стояла на обочине, будто прилипла к одному месту.

— Делай, как я сказал — садись в машину, — процедил папа через плечо.

Я, спотыкаясь, ринулась по грязи к его пикапу.

Неужели мы с Джейми просто развлекались? Год назад мы вместе катались на горке, с ног до головы покрытые пеной. У Джейми Уорлли был шрам, и я первая его потрогала. Остальные выстроились за мной в очередь. Мы так перемешались, нас было так много, что я не знала, кто из нас Уорлли, а кто — Ли. Затем дед подрался с Яном Уорлли, и больше мы никогда не развлекались вместе.

Папа швырнул Джейми на бампер пикапа. Голова Джейми откинулась назад. Папа ударил кулаком ему в живот, и Джейми застонал. Потом папа с размаху заехал ему по лицу и бросил в придорожную канаву. Затем плюнул на него, а Джейми отвернулся. Папа пошел к машине, и я увидела его глаза, похожие на черное блестящее стекло.

Отец сел в машину рядом со мной.

— Помни о гребаных приличиях, — сказал он перед тем, как включить зажигание. Произнося это, он не смотрел на меня. «Помни о гребаных приличиях». Через ветровое стекло он смотрел прямо вперед. Он разговаривал со мной или с дорогой?

Папа злился на Джейми Уорлли, но и на меня тоже. Что Джейми собирался со мной сделать? Я различала только тени смыслов: видела буквы, но не понимала слов. Я украдкой взглянула на папу, пока он вел машину, — его лицо было похоже на дверь, которая никогда не откроется.

* * *

Я доела рисовые шарики и положила миску в раковину. Снаружи сияло солнце, но ему никогда не удавалось высушить Йоламунди до конца.

Я шла по тропе к автобусной остановке и видела, как вода сочится сквозь землю, наполняет канавы, будто Муррей повсюду искала себе новое русло. По дороге я репетировала рождественские гимны. «Цветы у остролиста, как лилии, белеют, а ягоды, как кровь невинная, алеют». Когда пел Майкл, он тянул концы слов, растягивал их, дергал их за края. «Цве-е-ты-ы-ы, я-а-а-го-о-ды, яго-годы, я-я-я…» Я шла и пела, подражая ему, изображала те же звуки. «Как кро-о-овь! Кро-о-овь!» Может ли быть так, что настоящий Майкл живет где-то внутри этого странного тела? Или это тело и было Майклом? Мое тело — это и есть я, или я просто живу внутри него?