От аншлага до «Аншлага» - страница 49

И вот приезжаем мы в Гродно и уже с вокзала чувствуем, что что-то не так. Весь город — как встревоженный муравейник. Нас встречают на высшем уровне, чуть ли не каждого везут в отдельной машине к Дому офицеров, где нам предстояло выступать. У самого Дома офицеров стояла огромная толпа с цветами. Нас чуть не на руках внесли в зал. Мы ошалели от такого приема, но понять ничего не могли. И тут кто-то из наших увидел огромную афишу, висевшую на Доме офицеров… Мы поняли — это конец!!! На афише крупными яркими буквами было написано — Театр «Христофор». Юмористическое соревнование «Кто кого?». И ниже самое страшное… «B программе принимают участие Владимир Перцов и Михаил Жванецкий». Какой дурак так истолковал наше название, мы так и не узнали. Руководство Дома офицеров уверяло нас, что сначала текст афиши был напечатан в городской газете, а уж потом они у себя такое же написали. Нужно ли говорить, что билеты распространялись через обком партии по страшному блату. Ажиотаж был такой, что в очереди за билетами у Дома офицеров чуть не произошла массовая драка между местными интеллигентами и работниками торговли… Как мы отыграли программу в переполненном зале, как объяснили публике, что Жванецкого не будет, какая звенящая и зловещая тишина стояла в зале во время смешнейшего концерта, я описывать не буду. Скажу только, что в конце программы все цветы, предназначенные для Михал Михалыча, все же достались нам, зал все же рыдал от смеха, мы все же выиграли этот бой. Но решением властей города все заработанные тогда деньги (а это была по тем временам очень приличная сумма) были конфискованы, а нам было запрещено выступать в Гродно в течение нескольких лет…

А вот еще один случай из практики Ильи Олейникова. Как-то они гастролировали с концертной бригадой по Заполярью. Объехали много городов, а последнее выступление перед возвращением в Ленинград у них было в Воркуте. Северяне принимали артистов с поистине безграничным радушием, всегда кормили и поили до отвала, как до концерта, так и после него. Не ударили лицом в грязь и воркутинцы. Особенно, как мне рассказывал Олейников, активно «откликался» на их предложения конферансье, видимо чувствовал, что гастроли завершаются, впереди родной дом, а там ему так настойчиво подносить не будут. К моменту выхода на сцену у него путались уже не только ноги, но и мысли. Никто не знает, что там у конферансье заклинило в голове, может быть, он решил, что банкет был прощальным, а теперь они выступают в Ленинграде, но он обратился к зрителям:

— Дорогие мои питерцы!!! Какое счастье, что мы, наконец, вернулись домой. Вы даже не представляете, что нам пришлось испытать. Одна Воркута чего стоит: это просто ужас, грязный маленький городишко, люди какие то забитые…

Ему из-за кулис кричат:

— Мы в Воркуте! Мы в Воркуте!

A он ничего не слышит и продолжает «поливать» воркутинцев. Реакция зала на этот поток оскорблений стала проявляться все заметнее, и «оратор» ее, наконец, почувствовал. Крики коллег из-за кулис помогли ему быстро понять в чем дело и «сориентироваться в пространстве». Сообразив, что «географическая ошибка» может ему дорого обойтись, он сделал небольшую паузу, изобразил на лице улыбку и игривым голосом произнес:

— Ну что, дорогие воркутинцы! Как я вас разыграл? Это была проверка вашего чувства юмора. Маловато, маловато. Ну, а теперь его будет много — выступает известный юморист Илья Олейников!!!

Когда мы ехали на гастроли в Голландию, кто-то сказал нашему артисту Анатолию Кляшторному, что там бешеным спросом пользуются наши гармошки и что, продав даже одну, можно купить автомобиль. Не знаю, откуда он получил такую информацию, ведь известно давно, что все, имеющее хоть какую-то ценность за границей, у нас давно уже вывезено, и там больше наших «дефицитов», чем здесь.

Как мы ни отговаривали Анатолия, он нас не послушал и приехал на вокзал с гармошкой. Где раздобыл это «чудо», Кляшторный не признался, но считаю своим долгом отметить, что внешне гармошка выглядела очень броско: расписанная под «хохлому», вся в бубенчиках, стеклянных и металлических накладках — она привлекала внимание и была типичнейшим образцом советского «кича». Папуасы Новой Гвинеи во времена Миклухо-Маклая отвалили бы за нее, наверняка, целую пирогу золота.