От Каина - страница 8

Тогда внутри что-то сжалось и резко ударило изнутри, заставляя вскочить.

«Бога нет!» − хотелось закричать именно это, но, стиснув до боли зубы, он быстрым шагом вернулся к кровати. Теперь его не заботила вероятность быть услышанным и разбудить отца. Он четко понимал, что скажет ему в глаза все, что думает, обязательно скажет. И хотя этих слов не было, но ему казалось, что они непременно появятся, когда придет время.

Если Бога нет, то и бояться ему нечего!

Он не собирался спать и, повинуясь неясному порыву, с силой дернул льняное полотно, чтобы вскрыть соломенную подстилку, что была ему вместо матраса. Звук рвущейся ткани его не смутил, а скорее раззадорил, а боль в пальцах от напряженной ткани напомнила, что замерзшие руки все еще принадлежат ему. Скалясь, до боли сжимая зубы, он схватил часть сухой травы, в два шага преодолел хижину и бросил этот ворох на тлеющее огнище.

Ничего.

Бога нет!

Сено вспыхнуло почти мгновенно, чуть опалив замерзшие пальцы.

«Бога нет, а огонь есть!»

Он улыбался, забывая о холоде и быстро догорающей соломе. Улыбался, а в глазах появлялись слезы. В голове возникали картины пламени. Он сам не знал почему, но представлял, как горела бы хижина, решись он ее поджечь.

«Бога нет, а пламя есть…»

Руки матери легли ему на плечи и прижали к теплому телу.

− Тише, милый, − прошептала Ева.

Бога нет?

− Ты так замерз. Что же ты не разбудил меня?

Она опустилась на колени, заключила его ледяные руки в свои ладони и постаралась согреть, что-то тихо нашептывая.

Бог есть.

Хотелось расплакаться и броситься к ней, чтобы она обняла его как можно крепче, согрела.

Бог − в руках матери.

Вместо слез все внутри оборвалось. Исчез холод, пропал порыв и мысли. Осталась только пустота. Есть Бог или нет, не все ли равно, если нет его на небесах, а на земле он глух и слеп.

Или нет? Каин не знал, но ему было уже все равно.

Мать вернула его в постель, завернула в покрывало и на миг исчезла, чтобы бережно укрыть теплым отцовским плащом. Он чувствовал ее руки, ее ласковые поцелуи, но облегчения не было. Прежде объятия Евы спасали его от всего, стоило прижаться к ней и дышать становилось свободнее. Достаточно было одного касания, чтобы стать сильней. Одна улыбка − чтоб не плакать. А сегодня она прилегла рядом, целовала, что-то шептала, а он не слышал и легче не становилось. Опустошение окончательно овладело им. Чувствуя себя жалкой тряпичной куклой, он хотел, чтобы она просто ушла, и потому закрывал глаза и ждал одиночества.

Мать быстро поверила в его притворный сон и вернулась в постель. Теперь можно было смело повернуться на спину и смотреть во тьму над головой. Мыслей не было и чувств тоже. Время ускользало прочь, не трогая его, словно даже оно забыло о нем.

Каин не мог понять, что такое с ним случилось, следя за каждым вдохом и выдохом, слушая биение сердца до самого рассвета. И только первый свет заставил его спешно отвернуться к стене, спрятавшись в покрывало практически с головой. Он и сам не знал почему, но ему хотелось сбежать от наступающего дня. Быть может, усни он этой ночью, все сложилось бы иначе, но он так и не уснул, даже не закрыл глаза, а смотрел в стену перед собой, слыша, как в доме начиналось движение. Слышал голоса своих родителей и голос брата, но, прислушиваясь к ним, желал не слышать, чувствуя легкую волну тошноты.

− Каин, вставай уже! – раздался строгий отцовский голос рядом.

От этих слов все его естество содрогнулось, и он зажмурил глаза, не думая, что это мало похоже на реакцию спящего человека. Правда, на его лицо никто не смотрел.

− Оставь его, − прошептала Ева. – Он плохо спал ночью…

− Черт! Да он постоянно не спит ночами! – возмутился Адам. – Это ненормально.

− Ему нездоровилось, так что, прошу тебя, дай ему поспать.

Мужчина что-то прорычал себе под нос, но мальчика будить не стал, Ева же поправила теплый плащ на его плече, поцеловала его в висок и вновь ускользнула.

Почему-то было больно. И, открывая глаза, Каин понимал, что они становятся влажными, но вставать все равно не хотелось, наоборот, хотелось исчезнуть и никого никогда больше не злить, не мешать своим существованием.