От Нила к сцене. Далида - страница 3

Моя первая встреча с Далидой? Я помню ее, как будто это было вчера, и все-таки она восходит к 1961 году!

Она давала концерт в тулонской Опере, и как только я узнал о ее приезде, я был не в силах успокоиться, пока не получил обещание, что меня проводят в ее ложу... Я должен был увидеть ее в жизни.

И этот долгожданный день настал. С бьющимся сердцем я увидел, как моя богиня приближается ко мне, в прекрасном платье из синего шелка, ослепительная, ее роскошные рыжеватые волосы каскадом падали на плечи. Она была здесь, передо мной. Я смотрел на нее, впечатленный как никогда в жизни, не способный сказать ей ни единого слова. Она улыбнулась мне, я глупо улыбнулся ей в ответ, и она ушла...

Уже на улице, когда чувства схлынули и дыхание вернулось ко мне, я с сожалением подумал, что упустил шанс своей жизни. Мне столько нужно было ей сказать, нужно было попросить ее подписать мои пластинки... Слишком поздно. Я не воспользовался этим удобным моментом.

Мне пришлось подождать несколько лет, прежде чем снова встретиться с ней. И в тот раз я все наверстал, я говорил с ней, я дал ей пластинки для автографа и сфотографировался с ней. Это был 1964 год, «мне только что исполнилось восемнадцать лет, я был красив, как ребенок...» Словом, вы знаете песню. Она, увы, не сохранила обо мне воспоминание: едва ли она могла узнать меня, когда она видела меня всего пять минут, когда артисты выходили на сцену!

Гораздо позже, когда у нас уже завязалась дружба, я рассказал ей об этой первой встрече, что вызвало у нее смех.

- Я была такой впечатляющей? – сказала она мне.

Да, для восторженного обожателя она казалась недостижимой - и все же она была сама простота, и к ней так легко было подойти.

С течением лет мы привыкли узнавать друг друга. Когда я стал журналистом, она, разумеется, стала одной из первых жертв , у кого я взял интервью. Интервью, за которым последовало много других. Столько, что однажды она со смехом воскликнула:

- Что ты хочешь, чтобы я рассказала тебе? Ты знаешь мою жизнь и карьеру так же хорошо, как и я! Но несмотря на эту шутку, она не отказала мне ни в одной беседе, ни в одной статье, ни в одной фотографии, или даже в обычном бессвязном разговоре в ее ложе или за столом, после представления.

Тысячам людей Далида представлялась в высшей степени популярной певицей, в самом благородном смысле этого понятия, которое часто извращают. Она смогла воспользоваться великим шансом своего успешного дебюта, она сыграла на случае (мы знаем наизусть ее историю). Она обладала безупречной профессиональной добросовестностью и несла огромное уважение своей публике, она сумела просто-напросто стать великой дамой песни. - Я популярная певица, - сказала она мне однажды, - и я хочу остаться ею. Я не считаю это звание таким, каким его иногда презрительно присваивают мне, потому что я знаю: я могу быть популярной, просто предлагая публике красивые мелодии и тексты. Доказательство – замечательная реакция зрителей, когда я спела «Avec le temps» Лео Ферре. Это значит, что публика следует за мной и меняется вместе со мной.

Это верно; как было сказано, Далида постоянно менялась и прекрасно адаптировалась к моде, оставаясь тем самым современной в любую эпоху. Больше тридцати лет спустя песня «Bambino» остается сказочным хитом. Ее всегда слушают, она всегда заставляет мечтать и публика, видевшая ее рождение, наблюдала, как она взрослеет, и сама взрослела с ней.

Очевидно, что все время находясь в свете прожекторов, Далида неизбежно и часто становилась объектом шуток, насмешек, пародий; она видела ухищрения, далеко не всегда свидетельствующие о хорошем вкусе.

- В конце концов, - восклицала она, смеясь, - кто-то сказал: неважно, хорошо или плохо, важно, что это говорят о вас... Во всяком случае, это значит, что вы существуете!

Она принимала все это довольно отстраненно, даже если временами, возможно, страдала. Но она всегда играла свою роль с улыбкой, с пониманием, и даже поздравляла насмешника, который оставался озадаченным, смущенным, а порой становился ее другом!

Ее жизнь не была жизнью звезды, как мы это понимаем. Сколько бы она ни появлялась на первых полосах газет, ни показывалась ли в роскошных платьях, ни путешествовала ли с одного конца света на другой, ни фотографировалась ли с великими мира сего, все это было ради ее работы, ради ее публики. Единственными проявлениями роскоши для нее были дом на Монмартре и вилла на Корсике; ноги, погруженные в воду; лицо, обращенное к солнцу, которое дарило ей, как она говорила, ее лучший костюм. Море и солнце: две стихии, необходимые этой итальянке, рожденной в Египте – нельзя быть в большей степени южанкой! Две ее самых больших радости после песни и семьи. Ведь она, истинная