От первого лица... (Рассказы о писателях, книгах и словах) - страница 10

К этим «звукам» прежде всего относится намекающая интонация. Читатель, уловив­ший ее, прочтет «Записки» с любопытством и интересом, несмотря на недостаток дра­матического сюжета; он услышит живой голос автора с первой страницы, с общеиз­вестного, хрестоматийного описания разли­чия между орловским и курским мужиком, с того самого абзаца, по которому наших ребят учат правильно ставить точки и запя­тые:

«Орловская деревня (мы говорим о вос­точной части Орловской губернии) обыкно­венно расположена среди распаханных полей, близ оврага, кое-как превращенного в грязный пруд. Кроме немногих ракит, всегда готовых к услугам, да двух-трех тощих бе­рез, деревца на версту кругом не увидишь: изба лепится к избе, крыши закиданы гни­лой соломой...»

Читатель уже не пробежит это, в общем-то, не особенно выразительное, отдающее информационной строгостью сообщение, он непременно задержится на церемонном дво­рянском обороте «всегда готовые к услу­гам», ввернутом светским автором вроде бы по привычке, и подумает: «К каким же это услугам готовы ракиты с их прямыми, упру­гими лозинками?»

Пока рассказы печатались отдельно, при­таившийся в слове намек был едва приме­тен. Но как только они сложились в книгу, все колдовски изменилось. Обличительная сила рассказов многократно увеличилась. Намекающая интонация стала многократ­ным эхом перекатываться от рассказа к рассказу, и перепуганные блюстители основ оказались лицом к лицу с ярким, антикре­постническим произведением.

В книге рассказы «Записок» следуют не в том порядке, в каком они писались и печа­тались в журнале. Некоторые из них Турге­нев сознательно расположил таким обра­зом, чтобы один рассказ помогал понять намеки другого.

И критики и читатели признают заслугу Тургенева, изобразившего в истинном виде русского мужика. Впервые в русской лите­ратуре крестьянин предстал существом ум­ным и благородным, справедливым и та­лантливым. Рядом с таким крестьянином на страницах «Записок» мы найдем и души, навеки искалеченные рабством и изуродо­ванные крепостничеством. К ним относится и Степушка из рассказа «Малиновая вода». Единственная фраза, произнесенная им: «Да ты бы... того...» — дает слишком мало материала, чтобы составить о нем надлежа­щее впечатление. Представить его прихо­дится самому автору. Тургенев пишет: «...Всякому дворовому выдается если не жалованье, то по крайней мере так называе­мое «отвесное»: Степушка не получал реши­тельно никаких пособий, не состоял в род­стве ни с кем, никто не знал о его суще­ствовании». Отмечается далее, что «его привыкли видеть, иногда даже давали ему пинка, но никто с ним не заговаривал, и он сам, кажется, отроду рта не разинул». При­тулился этот заброшенный человек у садов­ника Митрофана, «вечно хлопотал и возил­ся втихомолку, словно муравей — и все для еды, для одной еды». «А то вдруг отлучится дня на два; его отсутствия, разумеется, ни­кто не замечает...»

Рассказ, в котором выведен Степушка, идет сразу же вслед за рассказом «Ермолай и мельничиха». В последнем, между про­чим, изображена легавая собака Ермолая Балетка. Тургенев находит нужным подроб­но описать это несчастное четвероногое. «Ермолай никогда ее не кормил. «Стану я пса кормить,— рассуждал он,— притом пес — животное умное, сам найдет себе пропитанье». И действительно: хотя Балетка поражал даже равнодушного прохожего своей чрезмерной худобой, но жил, и долго жил». «Раз как-то, в юные годы, он отлу­чился на два дня, увлеченный любовью; но эта дурь скоро с него соскочила».

Как видите, характеристика Балетки не может не прийти на ум при чтении описа­ния Степушки. И внешность этих персона­жей чем-то подобна. У Степушки «глазки желтенькие, волосы вплоть до бровей, но­сик остренький, уши пребольшие, прозрач­ные, как у летучей мыши». И Балетка «был крайне безобразен, и ни один праздный дворовый человек не упускал случая ядо­вито насмеяться над его наружностью; но все эти насмешки и даже удары Балетка переносил с удивительным хладаокровием».

Можно ли после этого не задуматься, ка­кие причины сделали из Степушки бессло­весное, бесчувственное существо? Недаром Тургенев подтянул рассказ «Малиновая вода» вплотную к «Ермолаю и мельничихе», хотя появление их в журнале «Совре­менник» разделяет почти годовой промежуток.