От звезды до звезды - страница 12

– Эт-то передо-оз, – Йонге слышал, как его собственный голос замедляется и уходит вниз, словно на тормозящей записи. – Блока-ада… Нейро…

Не договорив, он ткнулся губами в шею Рудольфа и жадно втянул его запах. Здоровый мужик, крепкий, потный… М-м-м!

Йонге опять заелозил, наслаждаясь тем, как вновь затвердевший хер трется о мокрые штаны и как это хорошо, особенно если налегать сильнее и шевелить лопатками, вызывая острые толчки по всей спине, так, что даже по бокам течет.

Запах пыли и железа проникал даже сквозь респиратор. Йонге жадно глотал его, не в силах насытиться.

Каждое движение воздуха делало его существование все восхитительнее.

На этот раз Рудольф проигнорировал вдохновенный вопль, вырвавшийся у Йонге, и все же дожал вес до конца. На последнем рывке тяжесть, обнимавшая спину Йонге, распалась и исчезла. Пилот разочарованно застонал.

Рудольф упорно продолжал подниматься вместе с ним и наконец встал на все четыре точки. Йонге из последних сил вцепился в него и прошептал: «Тащи!» в самое ухо, не забыв его лизнуть. Горько-соленый вкус пота будоражил не хуже искусственных феромонов.

Рудольф осторожно поднялся, и Йонге в который уже раз захрипел, толкая бедра так, чтобы попадать членом в упругие ягодицы. Спина играла все новыми красками удовольствия. По стенам огромного зала текли световые узоры, и Йонге казалось, что они пульсируют в том же ритме, что и его перегретый член.

Снова дав молофьи, он едва не разжал пальцы. Но Рудольф уже обернулся и поймал его сам.

– Что ты сожрал? – внятно спросил он.

Все плыло, но Йонге четко видел, что зрачки Рудольфа за прозрачной пластиной экрана были совсем бешеные, сжавшиеся в точки.

– Блокада… слишком… импульсы поменял…

– Да ты совсем ебанутый, – прошипел Рудольф.

Йонге хотел кивнуть, потому что действительно только ебанутый мог хлебнуть столько блокаторов, что мозг начал путать сигналы, и самые интенсивные – боль и удовольствие – заработали одинаково. Однако мышцы его уже не слушались.

Рудольф уже тащил его к очень далекой стене, неловко прижимая поперек корпуса, и каждый, каждый его шаг отдавался такими сладкими толчками в паху, что ни кивать, ни говорить Йонге не мог.

На ходу Рудольф содрал с него респиратор. Йонге не смог даже толком испугаться, а Рудольф уже стащил собственную маску и часто задышал.

– Зачем… отдай ма-а…

– Если ты малость задохнешься, то перестанешь лупить мне по мозгам, – прохрипел Рудольф.

Йонге хотел спросить, на кой хрен тогда Рудольф и сам избавился от респиратора, но дышать стало и вправду слишком тяжело. Отчасти это гасило боль-удовольствие.

Он честно постарался помочь – хотя бы не упасть, – когда Рудольф в буквальном смысле прислонил его к стенке и велел держаться. И Йонге стоял как мог, слыша отголоски чужой паники, зная, что если ляжет – то уже не поднимется. Сердце не выдержит, и в мир иной пилот Йонге Далине отправится на грани полного блаженства.

Но жить хотелось больше.

Несколько каменных игл в руках сломалось, заставляя Йонге мычать сквозь стиснутые зубы и шумно сопеть. Рудольф пару мгновений ничего не делал, затем выматерился на берлинском и занялся его спиной.

Это было даже хуже, чем руки. Йонге совсем потерял голову в липких удушающих волнах удовольствия, колени подгибались, из открывшегося рта постоянно текла слюна. Держаться за стенку он уже не мог.

Если бы не обстоятельства, он бы с гордостью сказал, что это самый охрененный оргазм в его жизни, но умом понимал, что дела его плохи. Слышал, как на пол с дребезжаньем падают осколки, извлекаемые из его собственной шкуры: не один и не два, а куда больше – на втором десятке он бросил считать.

– Я хочу лечь, – еле ворочая языком, произнес он.

– Не смей, – Рудольф схватил его сзади за шею и ткнул лбом в стену. Йонге застонал. – Не вздумай падать. Я тебя привяжу, если надо, пока вся дрянь не вытечет.

– Я ж так помру… А-а-а, мать твою!

Йонге опять намочил штаны.

– Не помрешь, – твердо сказал Рудольф.

***

Полчаса спустя, успев отхватить интоксикации и непочтительно проблевавшись возле какого-то барельефа, забинтованный по всему торсу Йонге сидел на полу и разглядывал руки. Их Рудольф бинтовать не стал, ограничившись многочисленными дезинфицирующими и антикоагулятными наклейками. Йонге по-прежнему наслаждался своим противоестественным состоянием, то и дело начиная ерзать. Мокрые штаны неприятно холодили и к тому же частично приклеились, но… это тоже было приятно. Йонге дернулся сильнее и покривился от счастья.