От звезды до звезды - страница 37
– Я не буду об этом думать, – проворчал Рудольф.
Йонге долго смотрел на фразу, и еще в два раза дольше – на гнусную клыкастую харю. В яуте все было отвратным: перепонки челюстей, клыки, глубоко посаженные глаза, пятнистая кожа, сморщенная в вечном оскале переносица и, конечно, отсутствие самого носа. А еще лысый череп и красные десны второй пасти. На голову ему хотелось натянуть огромный герметичный пакет.
А со всем остальным – потрахаться.
Йонге оттянул респиратор и глубоко вдохнул. Тут же грянувший кашель выбил из головы всю дурь.
Прокашлявшись, Йонге осторожно написал, что это очень сложный вопрос. Сайнжа прочесал дредлоки и этим удовлетворился. Он вообще выглядел так, будто находился в приподнятом расположении духа – даже опять поменял цвет.
– Я знал, что любой вид в первую очередь получает удовольствие от еды, – пробубнил Йонге. – Вот Сайнжа нажрался и позеленел.
– Особенно, если еда брыкается, – мрачно дополнил Рудольф. – Ну все, сейчас буду резать.
Йонге даже не стал заикаться про выбор подходящего геологического образования. Рудольф поправил экран глассов, прошелся между холмов, вернулся, отнял у Йонге лайнер и, не сходя с места, лихой дугой вычертил контур на одном из них.
Сайнжа слегка подпрыгнул, тут же присел в боевую стойку и выщелкнул зазубренные лезвия из толстых браслетов. Йонге поймал его взгляд и махнул рукой, показывая на цель.
– Дальше резать не буду, поплавится, – добавил Рудольф, словно охотник мог его понять.
Сайнжа задумчиво перебирал пальцами, то задвигая, то снова выщелкивая оружие, но затем пришел к внутреннему согласию, окончательно высвободил резаки и широким шагом направился к холму.
Прорубив вход, Сайнжа отскочил, и волна песка хлынула наружу. Напарники с удовлетворением наблюдали, как пустеет мутный стеклянный купол. Песка оставалась еще примерно треть, когда он прекратил сыпаться, но это было даже к лучшему – спать удобнее.
Один за другим забравшись в купол, люди и яут начали устраиваться. Йонге добровольно сел возле выхода, и Рудольф водрузил ему на колени ствол лайнера.
– Все, я спать. Снова на него залезешь… Сам видишь, что получилось.
Йонге молча кивнул и, скривившись под респиратором, глотнул энергетика. Совсем чуть-чуть, чтобы глаза не слипались так сильно. Сайнжа посмотрел на Рудольфа, уже отрубившегося прямо в неудобной позе на боку, перевел взгляд на Йонге, снова на Рудольфа…
«Смотри мне», – мысленно пригрозил пилот, не делая лишних движений.
Яут покрутился между людьми и разместился рядом с Йонге. Предварительно заглянул в георадар, постучал по нему когтем и покачал гривастой башкой. Точки все еще маячили с краю.
Йонге периодически посматривал в том направлении, однако по холмам никто не двигался, даже в самой дали. Низкие тучи, редкие проблески зеленоватых зарниц, отражающиеся в зеленоватых же песчаных волнах, – и снова усиливающееся ощущение электричества, разлитого в воздухе.
Сайнжа привольно раскинулся, тоже мигом провалившись в сновидения, и Йонге поглядывал на него сначала с завистью, а потом с исследовательским интересом.
Специально ксенобиологией он никогда не занимался, но по верхам успел нахвататься многого. Яут, видимо, был не очень стар, но и не молодняк. Широкая грудная клетка, хорошо сформировавшиеся длинные кости рук и ног, толстые чуть желтоватые клыки… Кожа не слишком грубая, не то, что у стариков, которые иногда даже теряют часть моторики из-за этого.
Во сне яут раскрыл внешние челюсти, негромко похрапывая, и Йонге осторожно заглянул между них. Красная влажная пасть смутно напомнила что-то тревожащее. То ли сырое мясо, то ли…
Мысли, все как одна, превратились в неприличные.
Вахтенные часы тянулись неторопливо.
Стенки купола потрескивали. Йонге считал зарницы и прислушивался к ветру за пределами убежища. Возле входа то и дело тихонько подвывало, но звук приятно разбавлял храп на две глотки и почти не раздражал.
Рассеяно пересыпая песок из ладони в ладонь, Йонге пытался вообразить, чем именно должны обладать неведомые многоноги, чтобы заставить Сайнжу поторопиться. В общих межрасовых справочниках о яутах давались довольно скупые упоминания, в основном касающиеся биологии и последних достижений в технологической сфере. По поводу социального однозначно упоминалось всего несколько фактов, среди которых бесстрашие, граничащее со слабоумием, находилось на одном из первых мест.