Отдых на свежем воздухе - страница 38

стр.

Примерно об этом – и о еде, и о бестиях – и размышлял паладин, пробираясь по запутанному лабиринту карстовых промоин в большом останце с очень выразительным названием Казо Костоли, то есть Чертовы Ребра. Лазил он здесь с раннего утра, выискивая прайд мантикор, повадившихся таскать овец и свиней у здешних поселян. Овцы и салабрийские шерстистые свиньи были основным богатством местных жителей, и их тут было много, настолько много, что, как говорили, если подсчитать количество голов овец и свиней в Салабрии, то на каждого салабрийца придется не меньше чем по сорок свиней и сто овец. Здесь даже частенько между собой расплачивались не деньгами, а скотом. И в общем-то то, что мантикоры режут овец, заметили не сразу. А когда заметили, то поселяне и не подумали вызывать паладина, а попытались справиться своими силами. Но когда после попытки подсунуть им отраву бестии напали на село, даже самые упрямые согласились, что пора вызывать специалиста. Вот Армано, странствующий паладин, приписанный к Овиедской канцелярии, и выехал на это дело. В село он прибыл еще вчера и тогда же и узнал подробности. И еле сдержался, чтоб не обложить хитрожопых поселян вдоль и поперек отборной матерщиной. Эти не слишком умные люди выбрали самых негодящих овец да и накормили бедных животных отравой, которую на скорую руку намешал местный знахарь. А потом загнали овечек в Чертовы Ребра, где и гнездились мантикоры – в надежде, что бестии сожрут овец и сами потравятся. Надежда оправдалась очень частично: от отравы издохли самец прайда и самая слабая самка. Оставшиеся пятеро в тот же вечер напали на село и быстро, но очень жестоко и показательно убили и сожрали каждая по человеку, в числе которых оказался и знахарь. Видимо, мантикоры как-то догадались, что автором отравы был именно он, потому что его они убивали с особенной жестокостью. Может, просто унюхали остаточный запах отравы, как потом предположил паладин Армано, выслушав всю эту историю. Впрочем, это было уже неважно. Мантикор, сделавшихся людоедами, следовало извести, чем он с утра и занялся.

Первую бестию паладин встретил в самом начале Чертовых Ребер. Видимо, отрава достала и ее, потому что была она слабой и почти не защищалась, паладину даже немножко жалко ее стало. Вторая напала на него чуть дальше, бесшумно спикировав с высокой скалы. Ей это не помогло: Армано благодаря своим поисковым огонькам почуял ее загодя и был готов. На эту бестию хватило пары ударов меча и пламенной стрелы. Третья и четвертая напали одновременно, и с ними пришлось повозиться. Хорошо, что Армано на это дело прихватил самопал и патроны с разрывными пулями – одну бестию удалось подстрелить на подлете, вторая было испугалась выстрела и не спешила нападать, пока паладин разбирался с подстреленной. Потом всё-таки рискнула. Сражалась она отчаянно, но Армано сумел зарубить ее и при этом отделаться только порванной полой мундира и царапиной на скуле. И вот теперь он бродил по лабиринту известняковых останцев в поисках пятой бестии. Уже и солнце клонилось к закату, а паладин ничего не нашел, кроме самца и самки, издохших от отравы еще неделю назад. Самец был крупным, матерым – видимо, прайд принял его недавно и добычи для него не жалели, что его и сгубило, ведь ему доставалась в числе лакомых кусков печень овец, а яд, как известно, в печени больше всего и концентрируется. Издохшая самка же была старой и явно до того и так больной. Паладин, осмотрев их, поколебался – не взять ли и их когти в качестве трофея, но не стал, в конце концов, не он же их убил. Так что он сжег трупы пламенной стрелой и двинулся дальше.

И только лишь спустя час он услышал на грани восприятия тоненький писк. Удивился – это было совсем не похоже на звуки, издаваемые мантикорами. Но на писк пошел.

И почти сразу нашел пятую самку. Она была уже мертвой – лежала на боку, вытянув лапы и распластав крылья по камням в маленьком гроте под изогнутым, как коготь, останцем. А рядом с ней, беспомощно тыкаясь носом в остывающий живот с еще сочащимися молоком сосками, копошился серенький комочек с крохотными, по-детски пушистыми крылышками и куцым хвостиком, еще даже без жала. Новорожденный мантикоренок. Видимо, самка эта тоже отравилась и, чуя близкую смерть, уползла в логово, где, умирая, родила детеныша.