Overlord. Том 1. Король-нежить - страница 9
По изначальному замыслу при вражеском вторжении в цитадель Себас и его служанки составляли предпоследнюю линию обороны. Но если какому-то чужому игроку удалось бы проникнуть так далеко, заставить его отступить они всё равно бы не смогли, так что НПС лишь помогали выиграть время. Однако пробиться сюда так никто и не сумел, и дворецкий со служанками вечно стояли здесь на страже, дожидаясь своего часа.
Выжидая появления врага, на которого они могли бы броситься, даже не получая для этого дополнительных приказов.
Момонга покрепче сжал свой посох.
Что за глупость — жалеть НПС. В конце концов, это всего лишь набор данных. Если вдруг кажется, что они испытывают какие-то чувства, это просто означает, что программист, писавший для них ИИ, был мастером своего дела.
Но…
— Глава гильдии должен отдать НПС последний приказ! — напыщенно процедил Момонга, мысленно насмехаясь над собой, и громко скомандовал: — Следовать за мной!
Себас и служанки склонили головы, показывая, что повинуются приказу.
Увести их отсюда было равносильно тому, чтобы дать им новую цель вместо той, которую наметили соратники по гильдии. В «Айнз Ул Гоун» уважали мнение большинства. Нельзя просто взять и единолично, по собственному усмотрению распорядиться тем, что создавалось всеми вместе.
«Но ведь сегодня всё закончится. И раз так, надеюсь, меня простят», — думал Момонга, шагая по замку дальше и слыша за спиной топот множества ног.
Вскоре они вошли в огромный зал, накрытый куполом. От четырёхцветного кристалла на потолке струился белый свет. В стенах темнели семьдесят две ниши, и в большей части из них стояли статуи.
Все они изображали демонов — числом шестьдесят семь.
Зал назывался «Лемегетон», или же «Малый ключ Соломона», в честь знаменитого гримуара[7].
Статуи же представляли собой големов, изготовленных из чрезвычайно редкого магического металла по образу и подобию семидесяти двух демонов, описанных в этой книге. До полного набора нескольких демонов не хватало, поскольку человеку, который их создавал, наскучило это занятие.
Четырёхцветный кристалл на потолке также являлся монстром. При вторжении врагов он призывал высокоранговых элементалей — духов земли, воды, огня и воздуха — и одновременно начинал бомбардировать по площадям атакующими заклинаниями.
Всей этой огневой мощи вполне хватило бы, чтобы с лёгкостью вынести сразу две партии игроков сотого уровня — все двенадцать человек. Именно этот зал являлся последним бастионом на пути к сердцу великой гробницы Назарик.
Ведя за собой слуг, Момонга пересёк Лемегетон и остановился перед огромной, более пяти метров в высоту двустворчатой дверью на противоположной стороне от входа.
На правой створке было выгравировано необычайно реалистичное изображение богини, на левой — демона. Казалось, будто они сейчас сойдут с двери и набросятся на пришельца. Они выглядели как живые, но на самом деле, насколько было известно Момонге, ожить не могли.
«Давайте поприветствуем героев, зашедших так далеко! Нас многие называют злодеями, и раз так, мы должны встретить гостей в своём логове с достоинством, присущим истинным воплощениям зла», — когда кто-то из гильдийцев высказал такое мнение, его поддержало большинство, и в результате оно было принято к исполнению.
— Кажется, это был Ульберт…
Ульберт Ален Одл. Человек, больше всех в гильдии увлечённый эстетикой «зла».
— Так и не перерос свой синдром восьмиклассника…[8]
Оглядев зал, Момонга лишний раз прочувствовал одержимость бывшего соратника.
— Ну что, на нас ведь не нападут? — спросил он с тревогой в голосе — и неспроста.
Даже Момонга не знал устройства этого лабиринта досконально. Он бы не удивился, найдись тут какие-нибудь опасные прощальные сюрпризы от игроков, вышедших из гильдии. А тот, кто смастерил дверь, всегда был склонен к сомнительным шуткам.
Как-то раз он сказал, что изготовил сильного голема. Момонга попытался того активировать, но из-за ошибки в боевой программе голем внезапно набросился на него. Он и сейчас подозревал, что это было подстроено нарочно, и заговорил, обращаясь к демону:
— Знай, Люци★Фер, если ты и сегодня меня ударишь, я рассержусь всерьёз!