Ожившая тень - страница 8
— Осторожнее, а то прогонит ещё раз — тогда конец! — шепнул Кёнпхаль приятелю.
Муниль молча кивнул, с опаской покосившись на дядюшку Чана. Ребята принялись за дело. Они так увлеклись, что не заметили, как к мельнице подошёл Мёнгиль. Вид у него был невесёлый.
— Здравствуйте, дядюшка,— поклонился он отцу Кёнпхаля, остановившись у входа.
— А… пришёл! — отозвался дядюшка Чан.— Проходи…
— Куда ж ты пропал? — набросились на Мёнгиля друзья.— Мы тебя ждали-ждали…
Кёнпхаль вытер рукой нос. Под носом осталась чёрная масленая полоса.
— Да я так, Чхонёна искал,— нехотя ответил Мёнгиль.
— Ну и как, нашёл? — безразлично поинтересовался Муниль и, накопив слюну, сплюнул сквозь стиснутые зубы: он плевал дальше всех в школе и очень этим гордился.
— Ага…— вздохнул Мёнгиль.
— А зачем он тебе понадобился? — поинтересовался Кёнпхаль.
— Пошли, расскажу.
— Да, пора домой,— подхватил Муниль.
— До свидания, дядюшка Чан!
— До свидания, до свидания,— махнул рукой отец Кёнпхаля.— Приходите завтра.
Стягивая с себя на ходу рубашки, друзья, не сговариваясь, зашагали к реке: вечер был такой душный! Мёнгиль рассказал о встрече с Чхонёном.
— Болван он! — коротко отозвался Кёнпхаль.
— Не надо так говорить,— тихо остановил приятеля Мёнгиль.— У него отец погиб…
Он замолчал.
Некоторое время ребята шли молча, подбрасывая ногой круглые, отшлифованные рекой камешки.
— Слушай…— вдруг остановился Кёнпхаль: похоже, до него только сейчас дошло сказанное приятелем.— Он что, в самом деле хочет бросать школу? Вот дурак!
— Ладно, не шуми,— остановил его Муниль.
— Да нет, он, наверное, сошёл с ума! — ещё больше распалился Кёнпхаль.
— Мало ли какие дела могут быть у человека,— снова вступился за Чхонёна Муниль.— Может, у него есть причины…
— Какие там ещё причины! — взорвался Кёнпхаль.— Просто лентяй — и всё тут! Недаром он сразу мне не понравился.
Они замолчали. Впереди в сумерках таинственно поблёскивала река. Друзья мигом стянули с себя брюки и прямо с обрыва бултыхнулись в прохладную свежую воду.
5
Сегодня Мёнгиль пришёл в школу пораньше: он был дежурным. В классе было прохладно и тихо, чуть слышно пахло сосной — дежурные каждое утро приносили вместо веников большие сосновые лапы, и сейчас они лежали в углу просторной комнаты. Новая светлая школа с белыми потолками и чистыми, сверкающими окнами казалась ребятам прекрасным дворцом. Ведь ещё совсем недавно они учились в сырых землянках…
Мёнгиль настежь раскрыл окна, подмёл пол, а потом, присев на корточки, принялся натирать его суконной тряпицей. Вчера он лёг спать, так и не дождавшись матери. Опять она до поздней ночи заседала в правлении: кого-то там выбирали.
Последнее время Мёнгиль часто оставался один. Конечно, он давно уже умел приготовить себе поесть и убрать в доме, но без матери было удивительно неуютно! У неё всё так и горело в руках. В полчаса и обед сварит, и приберёт в доме… Нет, он так не умеет, хотя очень старается.
И Мёнгиль частенько, прихватив с собой котелок с остывшей давно кашей, отправлялся ужинать к соседке.
Да, мать Мёнгиля работала много, отдавала новому делу все свои силы. За последний год она заметно осунулась, постарела; у глаз её веером разбегались морщинки, когда-то красивое лицо почти всегда выглядело усталым и озабоченным. «Как ей помочь? Как сделать, чтобы ей было легче?» — часто думал Мёнгиль. Он старался многое в доме делать сам, но она всё равно уставала. Он видел это…
Стали собираться ребята. Они бросали на парты узелки с книгами[7], брали чистые сухие тряпки и, присев рядом с Мёнгилем на корточки, принимались драить и без того чистый уже пол. Самый рослый силач Пак, перекрывая гомон и смех, командовал:
— Раз, два — взяли!.. Раз, два — взяли!..
Они почти закончили работу, как вдруг раздался топот бегущих ног, с шумом распахнулась лёгкая дверь, и в класс ворвались Кёнпхаль и Муниль. Толстяк Кёнпхаль с разбегу вылетел прямо на середину и, вытаращив свои и без того круглые большие глаза, с трудом проговорил, задыхаясь:
— Эй, вы! Вчера… Вчера вечером… я видел… видел что-то совсем непонятное… Наверное, это был «нечистый дух», вот что!