Пальмовые листья - страница 9

– Не то питье вы мне подсовываете,- сказал он, выплескивая воду на газон.- Может быть, пойдем по-человечески пообедаем?

Мы возразили: заниматься же надо, лекции прорабатывать- учиться же сюда приехали. И Сашка взорвался:

– Учиться? Кто же это приехал учиться? Может быть, этот Пряжкин, которому нужно только то, что нужно? Или его дружок, запасшийся шпаргалками на все пять курсов. Или наш любознательный Вася, жаждущий разгадать секрет таинственного для него числа е. Спроси любого: согласен ли он просто так, без учебы, без экзаменов получить диплом - каждый Схватит его дрожащими руками.

Я сказал, что скорее соглашусь на обратное: пусть не дают диплома, но. откроют тайны науки.

– Что касается меня,- вступил Тучинский,- то я обойдусь и без того, и без другого. Кто любит попа, кто попадью, а кто - попову дочку. А про Леньку Пряжкина я вам хохму расскажу. Он у нас в училище был старшиной батареи. Построил батарею в первый раз, хотел курсантам без мыла в душу влезть, да малость ошибся: «Я,- говорит,- Ленька, зовут меня Пряжкин». Мы как грохнули на всю казарму.

– Чему ты рад, пижон? - возмутился Мерцаев.- Лучшие офицеры Советской Армии, цвет народа, черт возьми, страшатся науки и спасаются шпаргалками.

– Саша! - возражал ему Тучинский.- Шпаргалка - высокая традиция. Весь пушкинский Лицей сдавал по шпаргалкам. Цвет народа.

– Молчу: ты меня убедил. Только стишки-то свои покажи, Левк, Не прячь уж от друзей-то. Ах, у тебя их нет? Только в жанре шпаргалок работаешь? Ну-ну. Военную радиоэлектронику по шпаргалкам не создашь.

Семаков перебил Мерцаева:

– Саш, а ты знаешь, что этот Пряжкин родом из курского села, и у него, между прочим, родители умерли от голода?

Мерцаев только метнул на него испуганный взгляд и зашагал от нас прочь.

Однажды преподаватель электронно-вакуумных приборов принес на лекцию и показал нам на ладони нечто едва различимое издали: какой-то белоголовый цилиндрик, размером в половину наперстка, если не меньше. Преподаватель, скучный подполковник, от которого мы не слышали, кроме лекций, ни слова, коротко и сухо сообщил, что перед нами очередное новое изобретение, с помощью которого опять пытаются ниспровергнуть электронную лампу.

Курс электронных ламп был скучен и прост: почти полностью его изучали еще в пионерских радиокружках, и мы, встречаясь друг с другом, иронически осведомлялись: «Ну, как там на катоде?» Никто не заинтересовался и новым изобретением. Никто, кроме капитана Мерцаева.

После лекции мы подошли к подполковнику, и Саша долго крутил в руках новинку техники. Она называлась «кристаллический» или «полупроводниковый триод». Слово «транзистор» появилось лишь через несколько лет. Подполковник неожиданно разговорился и даже проиро-низировал: «Этому триоду гарантируют миллион часов работы, но как они могли проверить?»

В то время во всем мире, наверное, не много людей понимали значение нового изобретения, и капитан Мерца-ев оказался одним из них. Он сказал преподавателю, что «мы хотим позаниматься с триодиком: характеристики снимем, в схемках попробуем»… Нам разрешили: «Курсовую, может быть, на нем сделаете»,- сказал подполковник.

Пригласили мы и Левку Тучинского, но он отвел в сторону округлившиеся глаза и сказал очень серьезно: «Что-то я не верю в будущее этого прибора». Мы с Сашкой лишь усмехнулись: сказал бы просто, что вечера у него заняты другим. Наверно, такие современные эпикурейцы сами сознают, что их уход в удовольствия есть измена человеческому долгу. Или, может быть, сознают себя больными людьми с каким-то изъяном в нервной системе, мешающим им управлять собой и сдерживать элементарные желания?

Но что говорить? Хорошо майским вечером посидеть за столиком в павильоне городского сада, рассматривая прохладное кипение пузырьков, серебрящих янтарь пива в стакане, и наблюдая, как темнеет небо над каштанами, украшенными бело-розовыми пирамидками соцветий. Или медленно бродить по главной улице, поддерживая девушку левой рукой, оставляя правую свободной для того, чтобы с щегольской небрежностью отвечать на отдание чести встречающимся солдатам и четко приветствовать офицеров, особенно старших; пригласить подругу на веранду «Кафе-мороженое», запивать холодную сладкую размазню пахучим вином «Степовi квiти»-«Степные цветы». А из открытых окон дома напротив вовсю гремит проигрыватель с усилителем - модная редкость того времени: пластинки Лещенко: «Чубчик кучерявый», «Больше я в Одессу не вернуся» и особенно близкую нам «Студенточка, заря вечерняя…»