Пан Тадеуш - страница 3
Потом проникло вглубь, и только ветви тлели.
Блеснуло, — так свеча порой блеснёт сквозь щели, —
Погасло. И серпы звенеть вдруг перестали,
И грабли замерли, как будто бы устали.
Всё по хозяйскому исполнилось приказу, —
Как день окончился — бросать работу сразу.
Судья говаривал: «Всевышний знает сроки!
Когда батрак его покинет свод высокий.
Тогда и нам пора кончать работу в поле».
В именьи всё велось согласно панской воле,
Которую считал пан эконом законом;
Бывало, воз ещё не доверху гружённым
Свозили на гумно, лишь солнце заходило, —
И ноша лёгкостью своей волов дивила.
В порядке стройном шло всё общество из бора;
Вначале детвора под оком гувернёра,
Там, с Подкомория женой, Судья почтенный,
А рядом с ними шёл супруг её степенный;
За ними — барышни; на полшага, не больше,
От них шли юноши, как то водилось в Польше.
Никто не думал здесь о соблюденьи правил,
Никто мужчин и дам в порядке не расставил,
Но трудно было бы не соблюдать приличий:
Судья хранил в дому былых времён обычай,
И требовал от всех он дани уваженья
Для старости, ума, чинов и положенья [19].
Любил он говорить в те памятные годы:
«Порядком держатся и семьи, и народы,
С его падением приходит мир в упадок».
Кто приезжал к Судье, перенимал порядок,
Которым всё кругом в имении дышало,
Хоть незнаком ему порядок был сначала.
Соплица повстречал племянника приветом,
Он руку дал ему поцеловать при этом,
Поцеловался с ним, поздравивши с прибытьем,
И хоть пришлось совсем немного говорить им,
Но чувство прорвалось невольною слезою,
Которую смахнул он на ходу рукою.
За господами вслед, как повелось в поместье,
Крестьяне и стада с полей уходят вместе.
Там овцы скучились, а дальше, за оврагом,
Коровы шествуют неторопливым шагом —
И колокольчики звенят друг подле друга.
Несутся лошади со скошенного луга;
Стада на водопой бегут, стучат копыта,
Скрипит журавль, течёт струя воды в корыто.
Судья с гостями был, устал, гуляя долго,
Но пренебречь не мог он исполненьем долга.
На скотный двор пошёл сам поглядеть на стадо,
Приглядывать за ним хозяйским глазом надо.
Присмотра пан Судья не доверял дворовым,
Он утверждал, что скот был оттого здоровым.
Пан Войский свечи взял и вышел в сени с Возным[20],
Там разговором с ним он занялся серьёзным.
Расспрашивал его, зачем он спозаранка
Перенести столы велел под своды замка,
Чьи стены издали в густой листве белели.
Зачем столы туда поставил в самом деле?
Не мог понять того пан Войский, он скривился.
Пошёл спросить Судью, Судья и сам дивился,
Но было некогда менять распоряженье,
Пришлось созвать гостей, просить у них прощенья.
Тут Возный объяснил Судье весьма пространно,
Что изменить пришлось распоряженье пана,
Затем, что дом жилой для пира не годится,
Гостям почтенным в нём никак не разместиться;
А замок цел ещё, не обвалились своды,
Лишь треснула одна стена за эти годы;
Нет рам, но в летний зной зато дышать свободней,
А близость погребов для челяди удобней.
Тут он мигнул Судье, видать по важной мине,
Что перенёс столы он по другой причине.
Почти в двух тысячах шагах от Соплицова
Руины высились, как памятник былого.
То замок родовой Горешков был [21]. В восстаньи
Погибли все они: богатство, в наказанье,
Отписано в казну; всего за четверть века
Вконец разорено имение опекой.
По женской линии родным кой-что досталось
Да перепало там и кредиторам малость.
Лишь замок уцелел — средь местного шляхетства
Никто не зарился на эту часть наследства;
Но юный Граф, сосед и родственник магната, —
Хотя родство у них весьма далековато, —
Когда вернулся вновь из странствий заграничных,
Пленился готикой старинных стен кирпичных [22].
Судья по записям доказывал, однако,
Что замок — дело рук не гота, а поляка [23].
У Графа стал Судья оспаривать руины,
Неведомо зачем процесс затеяв длинный [24].
Но тяжба их в судах осталась без ответа
И поступила в суд губернский из повета,
В сенат, и наконец, дорогою привычной,
Вернулась вновь она в исходный суд — граничный.
А Возный дело знал и в замок звал недаром, —
Хватило места всем в огромном замке старом.
Колонны круглые поддерживали своды,
Пол камнем вымощен, как строили в те годы,
И стены чистые, без всяких украшений;
Лишь по углам рога ветвистые оленей,