Папины письма. Письма отцов из ГУЛАГа к детям - страница 4

Но еще труднее их детям, особенно подросткам, ведь они с самого рождения находятся под воздействием сильнейшей пропаганды, которая призывает к безоговорочной вере в советскую власть, в коммунистическую партию.

Идеологическая обработка шла прежде всего через школы, через пионерскую и комсомольскую организации. Это сильно изменило роль семьи в воспитании детей, породило недоверие к представителям старших поколений, потому что главным и лучшим «воспитателем» числилась советская власть. Можно сказать, что самые трагические места из писем — те, в которых звучат почти истерические призывы к детям: ни при каких обстоятельствах они не должны терять веру в партию, в советскую власть. Тем более что некоторые строки читаются как завещание, как предсмертный наказ: «Ближе к комсомолу, к партии!.. Никогда не сомневайтесь в моей честности перед партией»; «И еще помни, что все дети в Москве, и в Луганске, и в Харькове… везде, везде — должны любить Сталина, который желает добра всем советским детям»; «И когда эта горячо любимая власть, единственно возможная для твоего отца, потребовала, чтобы он расстался с вами… твой отец никого не осудил и не проклял. Должно быть так, как нужно этой нужной всему миру власти».

Такая нравственная «сшибка», убежденность, что их дети, несмотря ни на что, должны вырасти преданными советской власти, вызывала глубокую травму у тех, к кому обращались отцы с этими призывами. Многие, продолжая верить в невиновность родителей, всячески должны были доказывать свою преданность режиму, одновременно испытывая страх перед возможными репрессиями. Тяжелые последствия двоемыслия и приспособленчества, вытеснения из памяти целых сегментов прошлого ощущались в советском обществе и спустя десятилетия. Неслучайно вопросы взаимоотношений государства и личности так остро ставятся в культуре, создаваемой шестидесятниками, — в подавляющем большинстве детьми репрессированных родителей: Булатом Окуджавой и Юрием Трифоновым, Василием Аксёновым и Марленом Хуциевым и многими другими.

Но самое удивительное, что авторам писем, о чьих судьбах рассказывает книга, несмотря на условия, когда невозможно достать листочек бумаги, раздобыть карандаши и краски, и непонятно, дойдет ли письмо до адресата, удается не только сохранить у детей память о себе, но и передать им свое понимание семьи, культуры, даже профессиональные и научные навыки.

Выбранные для этой книги отцы в большинстве своем представители интеллигенции: учителя, инженеры, архитекторы, ученые, врачи. Они — носители народнических традиций; главными ценностями для них являются образование, просвещение, профессионализм и труд на благо общества. И настойчивость, с которой отцы обращаются к детям, свидетельствует прежде всего о том, что они осознают: эти ценности — то единственное, что они могут противопоставить окружающему варварству и насилию. Из тюрем и лагерей они пытаются следить за тем, как учатся, что читают, какие фильмы смотрят их дети. Для маленьких пишут стихи в духе Маршака и Чуковского, делают самодельные книжки с картинками, проявляя при этом просто чудеса изобретательности, чтобы они были красочными; для школьников изготавливают гербарии, рисуют почтовые марки, посылают открытки с репродукциями Третьяковской галереи, составляют списки книг, делают переводы и пишут конспекты. Некоторые из этих писем можно использовать и сегодня как учебные пособия или как своеобразный путеводитель по миру культуры той эпохи.

Конечно, в письмах много назидательного, много призывов к детям обязательно хорошо учиться, слушаться маму и т. д. И отцы наверняка понимали, что такая нравоучительность может вызвать у ребенка раздражение. Но в этих обстоятельствах все перекрывается страхом за судьбу сыновей и дочерей: вдруг, оказавшись в трудных условиях, они не сумеют выучиться, не смогут продолжить семейную традицию и стать, как их отец, инженером, врачом, архитектором, ученым? И, судя по воспоминаниям, дети воспринимают поучения отцов как проявление той максимальной любви и заботы, какую только можно было передать в таком письме. Ведь за этой настойчивостью тревога, и совершенно оправданная, что их учеба может быть прервана в любой момент, что надо как можно быстрее приобрести профессию. Именно о том пишет отец из колымского лагеря своей дочери, студентке медицинского факультета, убеждая ее, что нужно стать врачом самого широкого профиля, потому что судьба может забросить очень далеко, и понятно, что означает такое внушение.