Пардус - страница 5

  - Вот, не узнаёшь ли ремешок? А где найден? Моими людьми подобран на заднем дворе городского посадника.

  - Ошейник гепарда! - кивнул головой черноризец.

  - Перед тобой, княже, перед отцом благочинным, перед людом городским, обвиняю посадника в покраже княжьего гепарда и в том крест целую. Уходивший было Селифан стоял, обернувшись, удивлённо подняв плечи.

  - Обоих что ли имать?

  Тут раздался голос барона. Немецкая речь тревожила и многим была непонятна.

  - Wenn es Worte eines gegen die Worte des anderen gibt, wird nur das Gericht Gottes entscheiden, wer Recht hat, wer schuldig ist. Die Angeklagten selbst bleiben in Gewahrsam. Und Ihre Fürsprecher müssen kämpfen. Ich bin bereit, für die Ehre des Prinzen auf der Seite des Bojar zu stehen. Morgen ist Michael-Tag auf der wiese in der Reithalle. Hier ist meine Kaution. (Раз есть слова одного против слов другого, только суд божий разрешит, кто прав, кто виноват. Сами обвинённые останутся под охраной. А сразиться придётся их заступникам. Я готов встать за честь князя на сторону боярина. Завтра, в Михайлов день, на лугу, в конной сшибке. Вот мой залог.) - К ногам посадника полетела огромная кожаная рукавица рыцаря.

  - И он не сможет за себя постоять, но за свою честь на стороне посадника встану завтра я сам. - и юноша проткнул рукавицу мечом и поднял её. Немцы поклонились и начали было уходить. Вдруг, на скользкой уличной плашке, нога барона подвернулась в грязь. Он дёрнул её, раздался сухой хруст. Барон охнул и сел в руки своего младшего брата.

   - Ich glaube, ich habe mir das Bein gebrochen. Mein Gott. (Кажется, я сломал ногу. Мой бог.)

  - Суд будет состояться всё равно. Я теперь есть тоже рыцарь. Барона уложили на носилки, и процессия двинулась к ливонскому подворью.

  К боярскому дому приставили сторожу. Посадник был вызван в терем. К вечеру там собралось немало народу: сам князь, его дядька - монах, посадник, кат Селифан, пардусник - Жирок.

  - Разве ж можно тебе с ливонцем на божий суд, а ну как чего случится? Что мы великому князю скажем?

  - С отцом сам разберусь, когда свидимся. Неужели не доходит до вас, что ради него всё и затеяно. Где пардус пропал? В боярском поле. Кто мог тихо зверя унести? Охотник опытный. Чьего выжлятника скоморохи видали? Боярского. Рысь его подрала? А может не рысь, может наш котик отметил? Кто ошейник гепарда принёс? Опять боярин. Зачем? Посади я посадника в подвал, бунт. И городовой полк не нам будет в помощь. Усмирять мятеж из Новгорода приедет сам, да не один. То городу и вовсе ни к чему. А вот новгородцы и ливонцы того только и ждут, чтоб без князя отложиться и дорогу на Русь западным товарам перекрыть. А так и немцев поучим и боярина на чистую воду выведем.

  - Дело говоришь, государь, - кивнул куколем Борис. - Что ж делать-то, княже?

  - Жирок, Селифан, берите из городового полка полсотни, да с утра скачите в боярскую вотчину. Переверните там всё. Выжлятнику душу вытрясите. Гепарда живым, мёртвым, а привезите. Лучше живым. А боярина, немцев и горожан я займу до обеда точно. Так что вы поспешите. Божий суд, оно конечно, а с пардусом сидеть боярину до смерти в порубе.

  Розовый утренний туман укрывал реку и наплавной мост, по которому уезжал конный отряд городового полка. На лугу заканчивали свою роботу плотники. Они сколотили множество широких лавок для именитых горожан и длинный, на весь луг, барьер из толстых жердей - джостер, как и положено для конных сшибок. На разных краях луга уже поднимались и пестрели флагами шатры. Красный - княжеский и белый с чёрной полосой вокруг - немцев-рыцарей. С первыми лучами солнца ударили в колокол на архангельской церкви, призывая люд на праздничную заутреню. И люд потянулся. Открывались ставни домов, окна лавок. Начинался праздничный, воскресный Михайлов день. Огромный серый жеребец жевал насыпанный в корыто овёс возле белого шатра. Конюх барона привычно обряжал его в сбрую, устраивал потник и глубокое рыцарское седло. А в шатре обряжали юного брата ордена ливонских меченосцев. К жилету пристегнули чулки, поверх которых натянули кольчужные поножи. Сверху, на простёганную поддёвку - короткую кольчугу, чуть ниже пояса, с длинными рукавами и кольчужными же рукавицами. Вынесли сложной формы щит, обтянутый толстой бычьей кожей, с нарисованным на ней балкенкройцем. И тяжёлый шлем-топхельм с узкими щелями для глаз и множеством мелких отверстий справа, для дыхания. Рыцарь прошёлся, привыкая к своей броне, присел пару раз, помахал руками и кивком головы показал, что всё село на свои места. Тогда оружничий надел поверх всего длинный белый плащ-сюрко, с таким же как на щите балкенкройцем. Рыцарь подошёл к поставленному у входа распятию, преклонил колено и произнёс.