Парк прошлого - страница 45

Констебль выронил железный фонарь и рухнул на землю.

— Скорее! — заорал Псалтырь и выбежал на дорогу, ныряя меж ранними утренними повозками и уворачиваясь от лошадей.

Калеб застыл.

— Беги же, идиот! Они нас упекут! Быстрее!

— Нападение — это серьезно, — заявил второй полисмен и сердито замахнулся жезлом на Калеба.

Юноша бросился бежать.

Калеб и Псалтырь неслись куда-то, ныряя и уворачиваясь от громыхающих повозок. В какой-то миг их укрыла от взглядов громада омнибуса. Пронзительно взвизгнул свисток полицейского. Псалтырь, как будто повинуясь этому свистку, крикнул Калебу:

— Прыгай!

Мальчишки вскочили на подножку омнибуса и крепко вцепились в перила. Калеб, едва не потеряв равновесие, попытался отдышаться. Конка грохотала по булыжной мостовой, а полицейский все свистел, свистел и продирался сквозь толпу прохожих, высматривая исчезнувших беглецов.

На подножку выглянул кондуктор.

— Пожалуйста, держитесь крепче! — Он сразу заметил, что новые пассажиры — всего-навсего какие-то мальчишки, услышал свисток преследующего их полицейского и добавил, тише и вовсе не так приветливо: — Даю вам пять минут, потом слезайте. Прокатитесь на ступеньках и спрыгивайте, живо!

Первые утренние пассажиры ехали, кто стоя и кренясь друг на друга от рывков омнибуса, кто сидя на деревянных сиденьях. Псалтырь, улыбаясь во весь рот, стал протискиваться меж нетвердо стоящих пассажиров.

— Простите, сэр, — обратился он к краснощекому человеку в твидовом пальто. — Не найдется ли у вас пенни для бедного юноши?

— Ну надо же, опять они! — недовольно заворчали пассажиры.

Однако краснощекий мужчина запустил мясистые пальцы в карман и выудил целую горсть монет. Белозубо улыбнулся и с сильным американским акцентом заговорил с попрошайкой. Калеб тем временем опасливо озирался и все выглядывал в окно, нет ли погони.

— Так-так, сынок, которая из них пенни? Все никак не привыкну к тутошним вашим деньгам, — хохотнул краснощекий пассажир.

Псалтырь выбрал блестящую, новенькую пенсовую монетку из горсти медяков и показал мужчине.

— О'кей, вот это и есть пенни? Оставь себе, парень. Купи себе мыла, что ли.

— Да уж, запах так себе… — буркнула его соседка.

— В этом вся суть, — встрял другой пассажир. — Это аутентично!

И все засмеялись.

Мальчишки пролезли поглубже в салон. Псалтырь выпросил дань еще у двоих Зевак. Калеб уже хотел было развернуться и выйти на подножку, но тут кто-то схватил его за руку. Некто в черном костюме и белой рубашке с высоким воротничком.

— Эй, ты!

Калеб попытался вырываться, но хватка на его запястье лишь окрепла.

Псалтырь опознал копа в штатском, попятился и быстро укрылся за спинами остальных пассажиров.

Большое круглое, как луна, лицо приблизилось к Калебу, и коп заговорил, выдыхая тошнотворный сладковатый запах мяты:

— Я все видел! Я таких, как ты, уж повидал вволю! Может, и аккредитацию свою покажешь?

Омнибус замедлил ход, потом остановился.

— Фаррингдон-роуд! — объявил кондуктор и позвонил в звонок.

Мужчина в штатском решительно поднялся и поволок Калеба за собой к выходу. Кто-то из пассажиров зааплодировал.

— Я ничего не сделал! — воскликнул Калеб, но коп уже тащил его мимо кондуктора. Тот лишь отмахнулся и снова позвонил в звонок.

Мужчина вытащил Калеба на тротуар. Омнибус тронулся прочь. Псалтырь высунулся в окно, поднял руку, раскрыл ладонь и показал Калебу часы, отцовские часы! Воришка постучал по циферблату, кивнул Калебу и беззвучно прошептал:

— Жди!

А полицейский уже тащил Калеба прочь, в толпу.