Парк прошлого - страница 51

— Значит, вы хорошо его знали? — уточнил Хватпол. — Вы могли бы его опознать?

— Да, мы его знали, не так уж и хорошо, но знали, правда же, Китти? Мы его звали слепым Джеком, хоть это и не совсем правда. Он видел, только совсем плохо.

— Тело отвезут в морг. Вы сможете пойти туда со мной? На формальное опознание?

— Не люблю я этого… но тут уж сделаю, что смогу. Бедный старина Джек…

— Если это он, — заметил Хватпол.

И они вместе пошли к моргу по веселым и шумным улицам зимнего города.

Калеба втащили по ступенькам большого здания из красного кирпича и втолкнули под арочный свод. Внутри, у входа, стояли полисмен и патрульный в красной униформе. Патрульный придержал дверь, и оба отдали честь полисмену в штатском.

Кафельный пол огромного вестибюля был усыпан опилками, словно в мясной лавке. Над высокой конторкой свисала газовая люстра. Из глубин здания раздавалось чье-то натужное пение — пьянчужка выводил рулады под аккомпанемент самых разнообразных воплей и криков. Вдоль всей стены, отделанной плиткой, тянулась деревянная лавка, где чего-то дожидались какие-то скорченные типы. Напротив, за красным шнурком, натянутым между медными столбиками, сидели Зеваки, внимательно наблюдая за всем происходящим.

Бледный мужчина в штатском подтащил Калеба к высокой конторке. Полицейский клерк за нею выпрямился, одернул форменную куртку и приосанился.

— Доброе утро, инспектор Принсеп, — сказал он, а у самого ручка уже была наготове, словно клерк только и ждал этого момента. Он чуть наклонил голову и приготовился записывать.

Калеб смотрел во все глаза.

— Для начала задокументируем, как тебя зовут, раз уж никакого удостоверения личности у тебя нет, — заявил бледнолицый человек. — Просто сообщи ему свое имя.

— Меня зовут Калеб.

— Так-так, имя интересное, — заметил клерк и подсказал, достаточно дружелюбно: — А фамилия к нему имеется?

Калеб устало и безучастно прикрыл глаза.

— Браун, — ответил он.

Полицейский клерк царапал ручкой в журнале.

— Поэзия и проза в одном только имени! — прокомментировал он. Потом добавил: — Возраст? Сколько тебе лет?

— Семнадцать, — ответил Калеб.

— Пиши: примерно от четырнадцати до семнадцати, — нетерпеливо встрял инспектор Принсеп.

— Я совершенно точно знаю, сколько мне, — воспротивился Калеб.

Клерк все писал в своем журнале.

— Ты когда-нибудь посещал учебное заведение? Ходил ли ты или ходишь в настоящее время в школу или другое подобное учреждение? — спросил Принсеп.

— Разумеется, — ответил Калеб.

— Умеешь ли ты читать?

Полицейский клерк уставился на Калеба, с ручкой наготове.

— Да! — Калеб практически выплюнул ответ.

— Ты проходил официальную регистрацию в Корпорации? — спросил клерк.

Прежде чем Калеб успел ответить, Принсеп заявил:

— По-моему, нет. Этот типчик утверждает, будто бы он посетитель, Зевака, что у него якобы есть билеты, разрешения и аккредитация. Но ты взгляни на это!

Полисмен запустил руку в карман пальто Калеба, вытащил целую пригоршню добра — жемчужные ожерелья, монетки и украшения — и с грохотом свалил все на раскрытые страницы журнала.

Клерк присвистнул. Потом снова принялся писать, а сам тем временем рассказывал:

— Инспектор, сегодня утром поступил рапорт о серьезном преступлении — об убийстве прошлой ночью.

Клерк промокнул страницу промокашкой.

Калеб посмотрел на противоположную стену, где в застекленных рамах висела целая серия плакатов «Разыскивается». Прямо сейчас патрульный вешал рядом еще один плакат.

На плакате было изображено непримечательное лицо молодого человека, сверху красовалось слово: «Убийство». Лицо отдаленно напоминало физиономию самого Калеба, сходства было бы недостаточно для опознания, но юноша перепугался: за ним определенно охотились! Теперь не могло быть и речи о том, чтобы сдаться, раскрыть себя, обратиться за помощью к официальным властям.

Клерк поднял взгляд и коротко объявил:

— Так, теперь приметы… Рост?

Принсеп грубо потащил Калеба к дальней стенке и приставил к нарисованной на ней измерительной шкале; футы и дюймы были отмечены темно-зеленой краской.

— Пять футов десять дюймов, — определил Принсеп.

Клерк записал, скрипя пером.