Пароль остается прежним - страница 10

Он перебрался на сидение к лейтенанту и счастливо заметил:

— А потом я ее нашел. И сейчас мы должны встретиться.

Горский достал из кармана черную коробочку. Приоткрыл. На атласной подушечке лежала брошь с красным камнем, точно такая же, какую полчаса назад купил в магазине подарков лейтенант Пулатов. Он даже подумал, что это та же самая брошь и сунул руку в карман Но заветная коробочка лежала на месте.

Горский увидел замешательство лейтенанта.

— Что с вами? — спросил он обеспокоенно.

Лейтенант рассмеялся:

— Удивительные совпадения. Я сажусь в такси и вы — тоже. Мне надо в Чистые воды, и вам — в Чистые воды. Я выбираю своей девушке самую лучшую брошь, но, оказывается, что вы купили своей точно такую.

Горский усмехнулся.

— Может быть, еще окажется, что мы с вами влюблены в одну и ту же девушку? — С этими словами он распахнул плащ и, достав из кармана фотокарточку, протянул лейтенанту.

Сердце у Пулатова дрогнуло.

— Да,— глухо сказал он,— это она.

Горский недоверчиво посмотрел на него;

— Ну, знаете, это уж слишком.

Граница затаилась.

Прошел день, другой, но все было спокойно, и усиленные наряды не замечали ничего подозрительного.

Майор Серебренников опять собирался на фланг отряда и, чтобы успеть до отъезда закончить дела, пораньше пришел в штаб. Он придвинул к себе настольный календарь. Уставился серыми, немигающими глазами на исписанный убористым почерком календарный листок. Много, очень много предстояло сделать сегодня. И, конечно, прежде всего вызвать Бородулю. Он взял слово «Бородуля» в кружок. Потянулся к телефону.

— Дежурного по отряду,— загудел он. — Дежурный?.. Майор Серебренников. Бородулю ко мне. — Нажал на рычажок и сразу отпустил: — Коммутатор?.. Пожарского... Несите документы, лейтенант.

Опять постучал по рычажку:

— Спишь, коммутатор!

В дверях показался капитан с интендантскими погонами.

— Разрешите, товарищ майор?

Серебренников кивнул и положил трубку:

— А я как раз хотел вам звонить.

Интендант сел на диван, прямо на солнечные зайчики. Они легко вспорхнули и стали ощупывать его нарядный китель.

— Слушаю,— сказал Серебренников.

Интендант, не вставая с дивана, придвинулся ближе к столу.

— Хочу посоветоваться.

— Давайте,— согласился Серебренников, что-то записывая на календарном листке.

Капитан сказал:

— Зашел меж солдатами разговор: бабка у одного верующая. Сам слышал.

— Ну и что?

— Как что? Вот я решил прочесть лекцию на атеистическую тему. А то все говорят: сторонюсь воспитательной работы.

Серебренников положил ручку и с любопытством посмотрел на капитана. Интендант сидел важно, боясь пошевелиться, чтобы не помять отутюженные стрелочки на брюках. В руках мял свернутую трубочкой тетрадь.

— Значит, лекцию? — переспросил майор с плохо скрываемой иронией.

— Ну да. Лекцию.

— Бабка верующая?

Верующая.

— Безобразие?

— Конечно, безобразие,— капитан говорил серьезно.

В кабинет вошел молодой лейтенант с голубой папкой. По знаку майора встал рядом с ним, делая вид, что не прислушивается к разговору. Но Серебренников спросил у него:

— Если бабка верует — безобразие?

Лейтенант не был подготовлен к вопросу.

— Почему — безобразие? Вот моей тетке семьдесят лет и тоже верует. А так — замечательная.

Капитан хотел возразить.

Серебренников жестом остановил его:

— Лекция, конечно, не помешает. Только я знаю другой способ атеистической пропаганды. Эффективнее.

Интендант насторожился.

— Нужно все церкви передать в ведение КЭЧ[6].

Брови интенданта поползли вверх:

— Почему КЭЧ?

— Развалятся! — убежденно сказал Серебренников и выдвинул средний ящик стола. — Вот, полюбуйтесь: это всё заявления. Штукатурка обваливается. Стекла не вставлены. Половицы прогнили. А здесь, с вашего разрешения, ассенизационный узел третью неделю не действует!..

— Мы думали завтра...

— Всё завтра да завтра! — возмутился Серебренников.— А люди хотят — сегодня!

Капитан ответил, разглядывая свои до блеска начищенные ботинки:

— Сделаем, товарищ майор.

— Поверю в последний раз,— строго сказал Серебренников. — А лекцию оставьте. Посмотрю. Чтобы вы, так сказать, не были в стороне от воспитательной работы. Кстати, у какого же это солдата бабка оказалась верующей?