Партизанской тропой - страница 56

В моей группе был и Григорий Алексеенко. Он был одного возраста со Спижевым, и они даже внешне походили друг на друга. Однажды Алексеенко был схвачен гитлеровцами, и его ждала смерть. Но парню удалось бежать и пробраться к партизанам. Алексеенко был беззаветно храбрым человеком, и это его качество очень ценили партизаны.

…Случайно брошенное Спижевым предложение всем понравилось, и мы отправились на реку. Там мы застали купающихся деревенских ребятишек и присоединились к ним. Мальчишки с восхищением оглядывали нас. Они, конечно, догадывались, кто мы и откуда. Когда мы раздевались, ребятишки настойчиво просили нас что-нибудь продать им или подарить на память. Я вынул свои карманные трофейные часы и показал им.

— Хотите часы?

— Хотим, хотим, — хором закричали они.

— Вася, — сказал Спижевой, — часы ведь нам самим нужны.

— А зачем они? — заговорил Алексеенко. — Когда будем прыгать с парашютом, они могут вывалиться и пропадут ни за что. А хлопцам будет память.

Я отстегнул цепочку и передал часы ребятам. Обрадованные хлопцы, даже забыв поблагодарить нас, стремглав побежали в деревню. Но не успели мы как следует побарахтаться в воде, как наши новые знакомые опять появились у реки. В руках у них — большая бутыль.

— Дядьки! — закричали нам ребята. — Мы вот вам принесли согреться после купания. Добрый самогон, первач. Один стакан любую лихорадку из тела выгонит… Да вот сала шматок, да хлеба.

Мы посмеялись и поблагодарили ребят. После купания уселись на заросшем густой травой холмике и принялась за деревенские дары. Самогон был очень крепкий, не уступал спирту. Мы охмелели после первых же глотков. И, как это всегда бывает с подвыпившими людьми, занялись бесконечными воспоминаниями и обсуждениями всяких планов. Каждому из нас было, конечно, грустно оттого, что скоро наш самолет будут обстреливать вражеские зенитки, и неизвестно еще, как встретит нас чужой, незнакомый край.

За разговорами мы не заметили, как опорожнили объемистый сосуд.

— Товарищи! — разгорячился Алексеенко. — На этот раз мы полетим за границу, на территорию Венгрии. Нас ждут Карпаты! Давайте дадим салют в честь нашей родины, с которой мы сейчас прощаемся.

— Правильно, Гриша, — поддержал Спижевой. — И еще салют в честь тех, кто, как мой отец, сложили свои головы.

Алексеенко схватил автомат и запустил в синее бездонное небо несколько очередей. За ним отсалютовали Спижевой и я…

И тут случилось неожиданное. Рядом с нами вдруг защелкали пули, и мы увидели наших солдат, со всех сторон окружавших нас. Мы только теперь вспомнили, что были в штатском. И наша стрельба, конечно, привлекла внимание. Но было уже поздно… Солдаты стреляли в нас.

— Вася, я ранен, — крикнул Алексеенко и, схватив гранату, замахнулся на солдат.

— Ты что? — схватил я его за руку. — В своих? Успокойся.

Все дальнейшее помнится смутно. Я очнулся связанным в каком-то подвале. Рядом Спижевой и Алексеенко. Все тело болит. Видимо, солдаты переусердствовали и крепко помяли нас. Мы обезоружены. Я понял, какую великую глупость совершили мы, напившись самогону и открыв стрельбу. Я поднялся, ногой открыл дверь подвала. Меня остановил часовой с автоматом.

— Быстро зови сюда своего начальника, — сказал я часовому.

Спижевой и Алексеенко присоединились к моему требованию, и через несколько минут к нам пришли два полковника и майор.

— Задержанные очнулись? — спросил полковник.

Нас развязали.

Я подошел к полковнику и показал ему кусок красной ленты с изображением двух цифр. Полковник нахмурился.

— Да, печальное недоразумение, — заговорил офицер, которому оказался известен наш пароль. — Но ваша глупая стрельба и одежда ввели нас в заблуждение… Идемте ко мне!

Мы уже опоздали на полчаса к вылету. Полковник отправил нас на место в своей машине. Настроение у всех было скверное.

— Что делать? — спросил я, грустно оглядывая своих приунывших товарищей. — Нашему проступку нет прощения. Что скажет Александр Васильевич?

— Александр Васильевич нас расстреляет, — неожиданно сказал Алексеенко.

— Мы этого заслужили, — сказал я. — Но как мы сейчас посмотрим в глаза командиру, своим товарищам? Ведь из-за нас, возможно, сорвалось важное дело. Кто-то уже в тылу врага, а мы болтаемся здесь.