Пастор - страница 38

Я наклонился вперёд, пытаясь найти в себе силы, чтобы сказать то, что должно быть сказано.

— Я очень рад, что ты пришла сюда и попросила прощения, но не то чтобы ты должна была, ибо вина за то, что произошло после твоей последней исповеди, лежит полностью на моих плечах. Но я рад, потому что это значит, что ты понимаешь, почему это не может произойти снова. Я дал обет защищать и уважать Бога, почитая его детей, его агнцев. Ты пришла ко мне за помощью, и вместо этого… — я запнулся не в силах вымолвить и слова. Но жар всё равно продолжал приливать к моему паху, в то время как слова из того дня пронзали мой мозг словно пули баллистический гель. Киска. Клитор. Член. Освобождение. Мне не нужно было смотреть, чтобы понять, насколько мои тренировочные штаны были в опасной близости к раскрытию этих мыслей, — …я воспользовался тобой, — закончил я вместо этого.

Она сжала свои губы вместе:

— Ты не воспользовался мной. Да, моя жизнь полна дерьма, происходящего и по сей день, но я личность и способна делать собственный выбор. Я не испорчена, не росла в нелюбви. Я не пустышка для мужчин, имеющих влияние. Я решила переспать со Стерлингом. Решила позволить тебе вылизать меня. Я хотела это всё, и ты не мог мне запретить. Ты не имеешь права заявлять, что я была не больше, чем сторонний наблюдатель, — Поппи встала, румянец на её щеках появился не только от огня. — Не волнуйся. Я не буду беспокоить тебя своим телом снова. Я буду уважать твой обет и твоё устаревшее рыцарство вместе с ним.

А это больно. На самом деле это чертовски больно, так как я только что пытался призвать все свои постмодернистские, союзнические и феминистические мысли, стараясь подавить ту часть моего разума, которая фантазировала о том, как сделать так, чтобы Поппи ползала голой по полу с чашкой виски на спине.

И вот почему — думаю — я схватил её за запястья и притянул к себе между ног. Она ахнула, но не сопротивлялась. У меня была идеальная высота кресла, чтобы лизнуть её сосок через футболку, что я и сделал. Её руки зарылись в мои волосы, как только она застонала.

— Я думала… Ты сказал… — Поппи извивалась, в то время как я нежно прикусил ниже, а затем снова принялся сосать.

— Ты права, — ответил я, отстраняясь. — Я не должен этого делать.

Она едва заметно опустила своё лицо, но всё-таки кивнула, отступая, но я не мог позволить ей этого сделать, поэтому схватил её за бока и потянул вниз так, чтобы она оседлала моё бедро, её киска тут же начала тереться об меня, прося об освобождении.

— Мне не следовало бы класть тебя поперёк моих коленей и отшлёпать твою попку за то, что бесстыжая маленькая шлюшка пришла сюда без лифчика, — прорычал я ей на ушко. — Мне не следовало бы связывать верёвкой твои запястья и лодыжки, чтобы твоя киска стала полностью открытой, а затем трахать тебя до тех пор, пока ты не сможешь больше ходить. Мне не следовало бы переворачивать тебя задницей вверх и трахать её, пока из твоих глаз не потекут слёзы. Мне не следовало бы отвозить тебя в клуб и трахать в приват-комнате так, что ты нахрен забудешь о Стерлинге, а затем начнёшь выкрикивать только моё имя, — я снова укусил её сосок. — Или имя Бога.

Я засунул два пальца за пояс её шортиков и приспустил их, резинка растянулась и позволила мне увидеть то, о чём я уже подозревал. С возвышения её лобковой кости клитор выглядел как крошечный, мягкий бутон плоти, и он просто нуждался в прикосновении.

— Почему ты пришла сюда ночью, Поппи? — спросил я, обхватив её грудь и тихо простонав от ощущения неподдерживаемого веса в руке. Свою вторую ладонь я по-прежнему держал там, где она была до этого, а сам смотрел на её выбритую киску. — Ты пришла сюда только потому, что хотела извиниться? Или ты пришла посреди ночи без лифчика и трусиков, чтобы соблазнить меня? Это же грех, знаешь. Умышленно ведущий другого человека к неправедным действиям или мыслям. Нет, не убегай от меня сейчас.

Она попыталась вывернуться, и я знал, что посылал смешанные сигналы, которые сбивали с толку, запутывали, вводили в заблуждение, но затем я пробормотал:

— Ещё раз. Дай мне ещё раз.