Пауки - страница 40

Что ему сделал поп? Не ударил, не причинил никакого ущерба, а на слова стоит ли обращать внимание? Стало быть, досадил он отцу Вране, если тот так разозлился? Ну, а как теперь не пойти в суд? Газда Йово велел нанять адвоката и позавчера, повстречав Раде в городе, пригрозил еще раз — пусть и не думает прощать попу, если хочет остаться ему, газде, другом; а Раде известно, как оно бывает, когда газда тебе не приятель, а враг.

Вот несколько дней тому назад снял с Войканова сына Радивоя голову за то, что тот спьяна сказал, будто газда вечно обсчитывает его на поденной плате.

Не только подал на него в суд, но пригласил еще из уезда адвоката, такого краснобая, что без ножа режет, и Радивой осужден на заключение в тюрьму. На него же пали и судебные издержки. Счастье, что нечем платить!

На суде адвокат отца Вране, доктор Пилич, все удивлялся, что же происходит в наше время? Раньше такое не могло бы и присниться.

Бывало, молодые, завидев издали своего пастыря, вставали и с почтением прикладывались к его руке, а мы вот до чего дожили: какой-то молокосос осмеливается подать жалобу в суд на своего духовника, непреклонного патриота и народного радетеля.

Уж, конечно, отец Вране и не помышлял оскорбить кого-нибудь в храме господнем, где он единственный хозяин, он хотел лишь наставить на путь истинный заблудшую овцу — сегодняшнего истца. Затем, ссылаясь на известные параграфы закона, доктор Пилич просил суд снять обвинение со своего подзащитного… В возмещение за потраченное время, суточные и дорожные расходы он потребовал сто крон.

Адвокат Раде предложил коллеге не отвлекаться от существа дела. В данном случае отец Вране выступает перед судом не как пастырь доверенного ему стада, а как любой смертный. Оскорбил ли он своим поступком истца? Да, оскорбил! Об этом нам только что рассказали свидетели, подтвердив всецело приведенные в обвинении факты, следовательно, обвиняемый должен понести предусмотренную законом кару, и на него должны пасть все судебные издержки. Он так же, как и его коллега, потребовал в возмещение за потраченное время, суточные и дорожные расходы сто крон.

Раде слушал своего адвоката, и ему было почти стыдно: зачем он против собственной воли впутался в господские дела? И ушел из суда, не дождавшись решения.

Судья объявил приговор: священник Вране присуждается к двум дням тюремного заключения или, согласно закону, к соответствующему штрафу.

Адвокат отца Вране подал кассационную жалобу.

Высшая инстанция уважила жалобу священника: сняла с него обвинение, а судебные издержки возложила на Раде.

Когда жившие в уездном городе друзья и приятели отца Вране телеграфировали ему о благополучном исходе дела, служитель зазвонил в оба церковных колокола точь-в-точь так, как трезвонил несколько лет тому назад при виде епископской кареты, в которой его преосвященство объезжал свою епархию.

Отец Вране сдержал данное друзьям и знакомым обещание устроить торжественный обед, если он будет оправдан. И нельзя было этого не сделать, ибо благоприятели лезли из кожи вон, добиваясь отмены судебного приговора.

На обед были приглашены священники соседних приходов, кое-кто из фратеров, двое православных монахов, городской голова — газда Йово — и член городской управы. Местного учителя не позвали, поскольку он не разделял политических взглядов отца Вране, а был приверженцем другой партии, антиклерикальной; впрочем, газда Йово и монахи тоже не принадлежали к единомышленникам отца Вране, к тому же, по мнению последнего, были сынами совсем другого народа, попросту говоря — выродками, позвать их все же пришлось во имя сохранения единства, призыв к которому, прозвучавший по всей стране, донесся даже до этого уголка.

«Необходимо доказать, что клерикалы не выступают против согласия, если оно в интересах многострадального народа», — думал отец Вране.

Гости договорились съехаться в условленном месте и оттуда разом двинуться к отцу Вране.

Впереди на бешеном вороном коне гарцевал фра Йосо с трехцветным флагом в руке, за ним мчались ватага фратеров и двое монахов; фратеры были в красных национальных шапочках: они решили сделать сюрприз отцу Вране, для которого любое проявление национального чувства являлось как бы отдушиной для его собственного патриотизма.