Пенья - страница 4

  - Уезжай. Я скоро приеду.

  Мать опять закричала.

  Обратно за тысячу километров с тремя пересадками Рамон ехал не только без разрешения, но и без билета. Ему везло с проводниками и контролерами, впрочем, ему всегда везло. Вскоре вслед за ним приехала Ляля, а на следующий день в общежитие, как буря, ворвалась Лялина мать.

  Она выдергивала в коридор одного студента за другим и устраивала кромешный допрос. Она хотела знать все о жизни дочери, и это "все" в ее представлении выглядело так скверно, что людям после такого разговора было невыносимо стыдно смотреть Ляле в глаза. Потом она перебралась в деканат, и общежитие вздохнуло с облегчением, зато деканату стало худо. Она потребовала, чтобы Пенью немедленно исключили, выгнали с волчьим билетом, выслали из страны... может, просто расстрелять его? - поинтересовался наконец измученный декан. Мать забушевала с новой силой.

  Она вернулась в общежитие и принялась швырять в чемодан Лялины вещи. Она собралась увезти опозоренную дочь домой, немедленно и навсегда.

  - Нет, - сказала Ляля.

  Мать осеклась. Ляля отобрала у нее чемодан и задвинула под койку.

  - Уезжай домой, мама. Не надо так переживать. У меня все будет в порядке.

  И тут мать заплакала.

  - Доченька... Да я же для тебя... Ты ж пойми...

  - Я понимаю, мама. Уезжай. Ни о чем не беспокойся.

  Она поехала проводить мать на вокзал. Пенья смотрел из окна, как они садятся в троллейбус. Смотрел и думал.

  - Льялья...

  Они опять сидели вечером в холле, составив два свечных огарка в один бокал. Они сидели друг напротив друга и держались за руки, а между ними горела тихая двойная звезда, освещая лица. Они безмолвно разговаривали между собой, и Рамон просил ее взглядом, умолял ее, а она взглядом же говорила "нет", но не отпускала его рук. И он понимал, что будет так, как она решила. Что бы она ни решила.

  - Льялья...

  Очень скоро, уже вот-вот, рухнет огромная страна, рухнет и расползется по швам, и там, где он раньше мотался куда угодно, ни о чем и никого не спрашивая, на пустом месте возникнут границы, и расстояние между ними, такое ничтожное когда-то, преодолеваемое одним шагом, вырастет и станет непреодолимым. Он уже уехал в свою далекую страну, которую тоже придавит осколками рухнувшего гиганта, а она... Она выживет. Она тихая, стойкая и абсолютно непробиваемая. Выживет, проживет долго и никому ни о чем не расскажет.

  Два огарка в одном бокале

  что-то значат для вас двоих.

  Вы тогда и не замечали,

  как мы смотрим на вас двоих.

  Осторожные ваши лица -

  не спугнуть бы мгновенный свет, -

  осторожные наши лица -

  не спугнуть бы мгновенный свет...

  Две свечи, два лица - и нет

  ничего, кроме двух планет,

  друг за другом летящих вслед,

  и двойной звезды тихий свет

  согревает застывшие лица...

  Как же вам повезло - влюбиться!

  Как же вам тяжело - влюбиться...

  Не сравняется ход планет,

  та встречает закат, та - рассвет...

  Вы друг другу в глаза глядите

  сквозь преграду звезды двойной.

  Две планеты одной орбитой

  крепко связаны меж собой.

  P.S. Стихи были написаны много лет назад, в разгар тех самых событий.