Пера-богатырь - страница 30

Скоро с большой добычей вернулся с охоты Виртян и говорит Дуболго Пичай:

— Смотри, сколько я дичи настрелял! Все на твое счастье попалось.

Поздоровался он с прохожими и стал с ними разговаривать. Старший брат вздохнул тяжело и начал рассказывать:

— И мы, почтенный хозяин, были так же счастливы и богаты, как ты. Хорошо мы жили, была у нас сестра — Дуболго Пичай ее звали. Мы оба ее любили больше всего на свете. Мы не видели девушек красивее ее, а ум у сестры был еще краше лица… Она, почтенный хозяин, похожа была лицом на твою жену. Погубили, погубили ее наши злодейки-жены! Как извели они нашу любимую сестрицу, мы до сих пор не знаем. После ее смерти за что мы ни примемся, ни в чем у нас удачи нет. Так мы и обнищали, разорились совсем и ходим по миру…

Не окончил своего рассказа брат Дуболго Пичай — заплакал, и у другого брата слезы рекой полились.

А Дуболго Пичай не выдержала, глядя на горе своих братьев, и тоже горько заплакала. Глядит на них Виртян — не знает, что делать, и тоже во весь голос зарыдал.

Поплакали они, потом успокоились немного, тут Дуболго Пичай и сказала им:

— Братцы мои милые, ведь я сестра ваша родная — Дуболго Пичай! Виртян меня спас, вернул снова к жизни. Оставайтесь жить с нами.

Обрадовались братья, что нашли свою любимую сестру, и стали они жить все вместе дружно и счастливо.

КУЙГОРОЖ

Мордовская сказка

В ОДНОМ мокшанском селе жил-был старик Пятань со старухой Акулей. Старик трубку курил, бабка Акуля табак нюхала. Детей у них не было. Жили бедно, хуже некуда. В хозяйстве лошадь старая, больше ничего нет. Уж так плохо жили, даже Юртава[5] покинула подворье: нечего ей у Пятаня делать — хозяин гол, и в избе пусто.

Наступила весна. Люди пахать-сеять стали, а у Пятаня лошадь соху не тянет, совсем немощная стала. Ударит ее старик хворостинкой, а она ни с места. Только хвостом махнет вверх-вниз, вправо-влево, словно перекрестится.

Вернулся с поля Пятань и говорит старухе:

— Зимой пропадем мы с тобой, Акуля, с голоду.

— Не горюй, старик, — отвечает бабка Акуля. — Ты найди в лесу совиное гнездо и возьми из него яичко. Бери, которое ближе к краю лежит. Из этого яичка я Куйгорожа выведу, он нам поможет.

Запряг старик лошадь и поехал в лес. Когда к лесу подъезжал, перекрестился. Весь день ходил-бродил он по лесу, но совиного гнезда не нашел. Вернулся домой, Акуля спрашивает:

— Ты крестился по дороге?

— Крестился.

— Вот поэтому и не нашел совиного гнезда. Куйгорож крестного знамения не любит.

На следующий день поехал Пятань в лес и руки кнутом связал, чтобы нечаянно не перекреститься. Лошадь бредет-бредет, остановится. Махнет хвостом вверх-вниз, вправо-влево, дальше плетется. И в этот день совиного гнезда Пятань не нашел. Вернулся домой, Акуля спрашивает:

— Наверно, крестился по дороге?

— Нет.

— А лошадь хвостом крестилась?

— Чего-чего, а это она умеет, — отвечает Пятань.

— Поэтому ты и не нашел совиного гнезда, — говорит старуха.

На третий день привязал старик хвост к ноге лошади, себе руки кнутом связал и поехал в лес. Видит: на опушке большой дуб, а в нем дупло. Заглянул Пятань — в дупле гнездо, и посередине два яичка лежат, третье к самому краю скатилось, вот-вот вывалится. Едва успел старик руки развязать и ладонь подставить, как яичко само к нему в руку упало. И вроде бы голос такой слышится:

— Возьми меня! Отнеси бабке Акуле!

Положил Пятань яичко в шапку и привез домой.

— Ну а теперь, — говорит бабка Акуля. — я три недели на печи буду сидеть, Куйгорожа высиживать.

Забралась Акуля на печь, сиднем сидит, а старик есть-пить подает.

Минуло три недели. Однажды ночью старик слышит, кто-то в избе пищит:

— Кик-кик! Давайте мне работу. А не дадите, я избу по бревнышкам разбросаю.

— Кто это? — спрашивает старик.

Бабка Акуля с печки отвечает:

— Это Куйгорож из яйца вылупился. Скорей придумай для него работу. Он не может без работы жить. Не дашь ему занятия, так он все кругом разрушит и нас с тобой убьет.

— Дел у нас невпроворот и в поле, и во дворе, — говорит Пятань. — Вот тебе задание, Куйгорож: поле вспаши, рожью засей, и пусть она к утру поспеет!

— Кик-кик! — пискнул Куйгорож. — Не боится руки муки, а ноги дороги — будет сделано.