Пересекая Африку - страница 8

Таким образом, общественно-политические взгляды Камерона в целом не выделялись на фоне взглядов британской либеральной буржуазной интеллигенции викторианской эпохи. И, конечно, их ограниченность, с одной стороны, социальная, а с другой (что тоже немаловажно) — обусловленная тогдашним уровнем знании об африканских народах, нередко ощущается в книге путешественника. Это хорошо видно, скажем, в тех случаях, когда речь идет о традиционных религиозных верованиях африканцев, об африканской мушке или хореографии, наконец, о происхождении некоторых древних памятников африканских культур (в частности, руин Зимбабве, которые сам Камерон, правда, не видел).

Но если такая неизбежная ограниченность мировоззрения Камерона и заставляет нас критически относиться к его оценкам социально-политической организации, к его объяснениям по поводу тех или иных фактов культуры, созданной населением пройденных им областей Африканского континента, то мы все же не можем отказать путешественнику ни в наблюдательности, ни в стремлении к объективности, ни в незаурядной настойчивости и большом личном мужестве. А главное, невозможно отрицать, что книга Камерона при всех своих недостатках представляет живой рассказ очевидца об очень сложном и насыщенном трагическими событиями периоде истории народов Центральной Африки.

И в то же время экспедиция Камерона составляет неотъемлемую часть истории географического изучения Африканского континента. Чтобы должным образом оценить сделанное им в этой области науки, нелишне будет сказать несколько слов о том, каковы были представления о географии центральной части Африки в начале 70-х годов прошлого века.

К этому времени интерес европейских географов переместился с поисков верховьев Нила на уточнение картины озерных и речных систем Экваториальной Африки. Экспедиции Дж. Спика и Дж. Гранта в 1860–1863 гг. и С. Бэйкера в 1801–1865 гг. принесли принципиальное решение проблемы истоков Нила. Еще раньше Р. Бертон и Дж. Спик положили начало нанесению на карту великих озер Восточной Африки (1856–1858). Конечно, и после этих открытий оставалось немалое число «белых пятен» в тех местностях, через которые прошли эти британские экспедиции. Не говоря уже о том, что было еще не вполне ясно, как обнаруженные озера связаны между собой, да и связаны ли вообще (последнее особенно относилось к оз. Танганьика, поскольку ни Бертону и Спику, ни Спику и Гранту не удалось обнаружить сток из него), многое оставалось сделать и для окончательного установления того, как в действительности выглядит речная сеть в верховьях Бахр-эль-Газаля, крупнейшего левого притока Нила. И именно в ходе исследований в этом районе, в частности после открытия Г. Швейнфуртом в 1670 г. р. Уэле, определенно не относившейся к системе Нила, на одно из главных мест выдвинулась проблема установления водораздела между бассейнами Нила и Конго.

Швейнфурт вышел на Уэле с северо-востока. С другой стороны, с юга, двигался во время своего третьего путешествия (1666–1873) неутомимый Ливингстон. Открыв озера Мверу и Бангвеулу, он вдоль соединяющей их реки Луапула добрался в марте 1868 г. к вытекающей из оз. Мверу р. Ловуа. Как раз эту цепь озер и рек Ливингстон и посчитал тогда главным истоком Нила — как вскоре выяснилось, ошибочно. Впрочем, твердой уверенности в том, что такая точка зрения правильна, у Ливингстона уже не было: слишком мала оказывалась абсолютная высота уровня Луалабы по сравнению с высотой Бахр-эль-Джебеля, т. е. Нила. И в дневниках последней экспедиции Ливингстона мы находим уже допущение возможности того, что Луалаба принадлежит к бассейну Конго[4].

То, что ни Швейнфурт, открыв главный приток Конго, Уэле— Убанги, ни Ливингстон, выйдя на верхнее течение самой Конго — Луалабу, не рискнули с полной определенностью связать увиденные ими реки с Конго, не должно нас удивлять. Ведь к 70-м годам прошлого столетия знания европейцев об этой великой реке были на удивление скудны, особенно если вспомнить, что первое их знакомство с ее нижним течением состоялось почти на 400 лет раньше. Практически эти знания оставались на уровне тех данных, которые смогла собрать в 18116 г. неудачная британская экспедиция Дж. Такки; но ведь Такки удалось подняться вверх от устья Конго всего на полторы сотни миль, т. е. меньше чем на 300 км. А о среднем течении реки и тем более о ее верховьях, в сущности, не знали ничего. И, таким образом, после установления истоков Нила исследование бассейна Конго выдвигалось на передний план как самой логикой развития географической науки, так и (что тоже было очень естественно!) все нараставшей заинтересованностью европейских держав, и прежде всего Великобритании, в колониальном «освоении» Африканского континента.