Пересекая Африку - страница 9

Говоря об открытии великих восточноафриканских озер или Луплабы, горного массива Килиманджаро или Узле, следует все время помнить, что открытие это в известной мере было как бы повторным. Торговцы с восточного побережья, суахили и арабы, ангольские помбейруш, активно действовавшие в странах Экваториальной Африки, достаточно хорошо были знакомы и с Танганьикой, и с Викторией, и с верховьями Замбези, и с Луалабой и ее верхними притоками. Больше того, в конце 40-х — начале 50-х годов XIX в. арабские купцы с Занзибара, отправившись в торговую экспедицию с побережья Индийского океана, вышли к Атлантике в Анголе. Именно вместе с этими купцами, уже когда они возвращались домой, и проделал весь путь от Анголы до Мозамбика уже упоминавшийся Ф. да Силва Порту. Фактически все европейские экспедиции двигались вдоль путей, проложенных самими африканцами, идет ли речь о верховьях Нила или же о бассейнах Конго и Замбези.

Другое дело, что настоящие первооткрыватели этих дорог не могли нарисовать картину известных им внутренних областей Африки на уровне европейской географической науки, да и вряд ли испытывали такую потребность. И как раз поэтому и восточноафриканские торговцы, и помбейруш оказались «повинны» во многих заблуждениях европейской географии того времени, полагавшейся на их сообщения, в которых реальный облик глубинных областей подчас представал в причудливо искаженном виде. Хороший тому пример — «озеро Санкорра», так и оставшееся одной из главных ошибок Камерона. Так что признание определенной «вторичности» европейских открытий никак не умаляет заслуг тех, кто их совершал.

Первым из таких открытий Камерона было создание детальной и очень точной карты части оз. Танганьика на юг от Уджиджи. До Камерона на озере побывали Спик и Бертон, а затем дважды Ливингстон. Но первые двое в 1868 г. обследовали и сняли на карту лишь северную часть озера, а Ливингстон в основном обходил его сушей: плавания Ливингстона ограничились небольшим участком у западного берега да двумя переправами через Танганьику в 1869 г. Поэтому, обогнув мыс Кунгве на восточном берегу озера, Камерон имел полное право утверждать, что входит в ту часть Танганьики, где еще не бывал ни один европеец. Но еще большее значение имело то, что путешественник обнаружил сток Танганьики — р. Лукуга, к истоку которой суда Камерона подошли 3 мая 1874 г.

Камерон ясно понимал, что Лукуга может впадать только в Луалабу. Первоначально он вознамерился было спуститься по Лукуге до ее впадения в Луалабу, а затем двинуться вниз по течению последней. Он даже прошел по реке несколько миль от озера, по тут его остановили плотные заросли тростника. От идеи выхода к Луалабе водным путем пришлось отказаться: слишком дорого стоило бы прорубать фарватер в сплошной растительности. Тем не менее уже сам факт открытия стока Танганьики был крупным научным достижением, и Камерон не без основания им гордился.

Вторым, может быть даже более важным, результатом экспедиции в географическом плане стало существенное уточнение представлений о верхнем течении р. Конго и ее притоках. Основываясь на информации африканцев и на собственных наблюдениях, Камерон без колебаний отождествил с Конго Луалабу, к которой вышел в августе 1874 г. Именно Камерон окончательно «похоронил» предположения о возможности связи Луалабы с системой Нила. Измерения абсолютной высоты уровня реки показали, что Луалаба у Ньянгве лежит ниже, чем Нил у Гондокоро, в тысяче с лишним километров к северо-востоку. Причем объем стока Луалабы оказался почти в шесть раз больше нильского стока у этого поселения. Параллельно Камерон убедительно обосновал оказавшуюся впоследствии совершенно правильной гипотезу о расположении бассейна Конго по обе стороны экватора как причине равномерного стока реки в течение года.

Именно основываясь на этой гипотезе, Камерон первым из исследователей Африки предположил, что Уэле — приток Конго. Правда, при этом он ошибочно отождествил ее с р. Лова, гораздо менее значительным правым притоком Луалабы. Однако в принципе мысль отнести Уэле к бассейну Конго была правильна, и это полностью подтвердили исследования нашего соотечественника В. В. Юнкера в начале 80-х годов.