Переулки страха - страница 24

Мсье утер пот с лица и поскорее выбежал вон.

Пару дней он не заходил в комнату. На третий день, убедив себя, что боязнь его сродни страхам нервной барышни, он открыл дверь и вошел внутрь. Чтобы пристыдить себя, он взял в руки светильник и пошел в угол осмотреть скелет. Набор костей, купленный за три сотни франков. Что за ребячество – испугаться этого чучела!

Он поднес светильник к улыбающемуся черепу. Пламя колыхнулось, словно от чужого дыхания.

Ученый логически объяснил самому себе, что стены у здания старые и все в трещинах, так что ветер может проникнуть куда угодно. Он повторял это про себя, пока пятился, не сводя глаз со скелета. Дойдя до письменного стола, он сел в кресло, сжимая подлокотники так, что побелели пальцы.

Мсье попробовал поработать, но пустые глазницы на ухмыляющемся черепе притягивали все его внимание. Он встал, подавляя в себе желание с воплем выбежать из комнаты. Боязливо оглядываясь по сторонам, он увидел высокую ширму рядом с дверью, подтащил ее к себе и поставил перед столом, лишь бы только не видеть скелет и лишь бы скелет не видел его. Затем он снова сел работать. Какое-то время он заставлял себя смотреть в книгу, но в конце концов сдался и, будучи больше не в силах контролировать себя, позволил взгляду метнуться туда, куда его так тянуло.

Может, это была галлюцинация. Может, он поставил ширму таким образом, что подобная иллюзия смогла возникнуть. Так или иначе, ученый увидел, как костяная рука тянется к ширме, и с громким криком лишился чувств.

Его домашние вбежали к нему, подняли и положили в кровать. Как только он очнулся, первым делом спросил, где они застали скелет: где тот находился, когда они вошли в кабинет? И когда они ответили ему, что скелет стоял там же, где и всегда, им пришлось пойти и проверить, поддавшись его неистовым уговорам; они вернулись, пряча улыбки, и тут уж ученый выслушал и про переутомление, и про то, что ему нужно больше отдыхать и поменять режим работы, с чем он вынужден был согласиться.

Итак, в течение многих месяцев дверь в кабинет-лабораторию была закрыта. А потом наступил холодный осенний вечер, когда ученый открыл дверь и закрыл ее за своей спиной.

Он зажег светильник, собрал инструменты и книги, сел за стол в свое кресло с высокой спинкой. И прежний страх вернулся к нему.

Но в этот раз мужчина был намерен перебороть себя. Его нервы теперь были крепче, а разум – яснее; он намеревался преодолеть свой беспочвенный страх. Он подошел к двери, запер ее, а ключ отшвырнул в другой конец комнаты, где он с гулким стуком упал между склянок и бутылок.

Позже его старая домработница постучала в дверь и пожелала ему доброй ночи, как и обычно. Не получив ответа, женщина встревожилась и постучала громче, повторив свое пожелание; после сравнительно долгого ожидания в ответ прозвучало «спокойной ночи».

В тот момент она не придала этому большого значения, но впоследствии, вспоминая этот случай, говорила, что голос, ответивший ей, был скрипучим и механическим, подобным «голосу ожившей статуи».

На следующее утро дверь все еще была заперта, но это было обычным делом для человека науки – работать всю ночь и половину следующего дня, так что никто этому не удивился. Но с наступлением вечера, когда ученый так и не покинул свою лабораторию, его прислуга заволновалась и собралась перед дверью, памятуя о том, что произошло с ним в прошлый раз.

Они прислушались, но никаких звуков из комнаты не доносилось. Они подергали дверь, начали звать его и стучать по деревянной панели. Но звуков из комнаты так и не последовало.

Встревожившись, они решили выломать дверь, и после многих ударов та поддалась, и они ввалились в комнату.

Ученый сидел прямо в своем кресле с высокой спинкой. Сперва все подумали, что он умер во сне. Но когда они подошли ближе и свет упал на их хозяина, все увидели четкие следы костлявых пальцев на его шее, а застывший взгляд был полон ужаса, какой редко увидишь в человеческих глазах.

…Браун был первым, кто нарушил нависшую тишину. Он спросил, нет ли у меня бренди, сказав, что сегодня перед сном ему определенно понадобится глоточек. В этом одна из главных особенностей историй от Джефсона: после них почему-то всегда хочется бренди.