Переулки страха - страница 25

Я находился в воде примерно час, замерзший, уставший и с жуткой болью в правой икре, – мне казалось, что пришел мой смертный час. Безрезультатно борясь с сильным отливом, я увидел сводящую с ума вереницу прибрежных огней, проскользнувших мимо меня, но теперь отказался от попыток перебороть поток воды и остался наедине с горькими мыслями о загубленной карьере.

Мне повезло родиться в зажиточной семье англичан, но их банковские счета многократно превосходили любовь к детям и познания в воспитании. Родившись с серебряной ложкой во рту, я все равно не знал домашнего уюта. Мой отец, весьма начитанный человек и признанный антиквар, почти не думал о семье и все время пропадал в своем кабинете, в то время как моя мать, женщина скорее хорошенькая, чем умная, упивалась лестью общества, в котором беспрестанно вращалась. Я прошел через обычную школьную и студенческую жизнь мальчика из английской буржуазии, но по мере того, как годы приносили мне все больше сил и страстей, родители вдруг осознали, что я обладаю бессмертной душой, и попытались как-то вогнать меня в рамки. Но они поздно спохватились. Я решился на самую безумную глупость в своей жизни, близкие от меня отвернулись, общество, которое я так долго возмущал, меня решительно отвергло – и с тысячей фунтов в кармане я первым классом отправился в Австралию. Деньгами меня снабдил отец, дав понять, что это последнее, что я от него увижу.

С этого момента вся моя жизнь была одним долгим скитанием – с востока на запад, от Арктики до Антарктики. К тридцати годам я стал умелым и ловким моряком – и теперь в самом расцвете сил я вот-вот пойду ко дну в бухте Сан-Франциско из-за катастрофически успешной попытки покинуть корабль.

Правую ногу свело судорогой – боль была нешуточной. Легкий бриз волновал море, соленая вода заливала меня с головой, и я, наглотавшись, совсем выбился из сил. Я пытался держаться на плаву, но это уже мало что значило, потому что сознание меня покидало. Я смутно помню, как течение несло меня мимо пирса и как мимо меня проплыл пароход, я еще видел, как горели его фонари. Потом все заволокло тьмой.

Я услышал смутное жужжание каких-то насекомых, и щеки моей коснулся нежный весенний ветерок. Через некоторое время в жужжании и ветерке определился некоторый ритм, и мое тело подчинилось и ответило этим пульсациям. Я парил в ласковых волнах летнего моря, то взмывая, то падая с его волнами в полном блаженстве. Жужжание нарастало, ритм усиливался, волны постепенно становились все яростнее – и вот меня уже швыряло из стороны в сторону, а вокруг кипел шторм. Я забился в дикой агонии. В моей голове бесились ослепительные искры, в ушах ревела вода. Потом что-то щелкнуло – и я проснулся.

Я был главным действующим лицом весьма интересной сцены. С первого взгляда мне стало ясно: я нахожусь на чьей-то яхте, лежу на полу и в весьма неудобной позе. За руки меня держали странные темнокожие существа, двигая ими вверх-вниз, как рычагами помпы. Я встречал довольно много экзотических рас и народностей, но определить, откуда родом эти двое, не взялся бы. К моей голове был прикреплен какой-то механизм, соединявший органы дыхания с аппаратом, о котором я расскажу чуть позже. Ноздри мои были заткнуты, и дышать приходилось через рот. Чуть скосив глаза, я приметил две трубки – что-то вроде тоненьких шлангов, но не вполне они, – которые под острым углом торчали у меня изо рта в разные стороны. Первая трубка, что покороче, лежала подле меня, а вторая, предлинная, свивалась на полу кольцами. Она была присоединена к аппарату, который я обещал вам описать.

До того момента, как жизнь моя покатилась под откос, я немножко баловался наукой и, имея некоторый опыт общения с лабораторной техникой, не мог не оценить эту машину. Аппарат, по большей части стеклянный, был собран довольно грубо – ясно, что это экспериментальный экземпляр. Емкость с водой была помещена в воздушную капсулу, к которой крепилась вертикальная труба, увенчанная шаром. В центре я заметил вакуумный измеритель, жидкость в трубе качалась вверх и вниз, через шланг посылая в меня воздух. Этот механизм и двое ассистентов, которые так немилосердно обращались с моими руками, стали идеальным аппаратом искусственного дыхания. Грудь моя поднималась и опускалась, легкие расширялись и сжимались до тех пор, пока мой собственный организм не принял на себя эти обязанности.