Персонаж - страница 13

Наша компашка вместо стандартного кофе кушает шампанское. В крошечную комнатку набились, как в банку шпрот, ласкают ладошками одноразовые стаканчики. У некоторых мишура вокруг шеи, у некоторых колпак Санта-Клауса на голове. У Димочки наклейка в форме красных губ-вареников на заднице (тьфу, блин). Серьезный дядечка Марат отсутствует – небось у них с начальницей приватное шампанское в ее кабинете. Кто-то сует мне стаканчик с пузырьками, кто-то кидает в морду серпантин. Мне кажется, что я сейчас заплачу. Опрокидываю стаканчик, как будто там водка, и быстро ухожу. Сегодня весь день будет состоять из этих стаканчиков – у них всех. А я пойду, посижу в кабинке туалета. Там заплакать – не катастрофа.

Принтер тупит и глючит. То с компьютером у него связи нет, то с бумагой, то фиг пойми что происходит вообще. У него уже каникулы, возможно. Кидаю свои файлы на флешку, иду к соседям-дизайнерам. Дима восседает на столе в короне из мишуры, и, покатываясь, рассказывает коллегам чудовищно смешную историю. Коллеги, покатываясь, слушают. Я размахиваю флешкой, как знаменем, не решаясь вклиниться своим скромным звуком в их громовой звук. Дима машет рукой в сторону пустующего компьютера Веника.

- Пользуйся, - разрешает он. – Пока Веник в сортире передернет, успеешь распечатать.

Компьютер в спящем режиме, «бужу» его, и вижу в браузере вкладку с надписью «Invisible Man». Дергаюсь, как будто меня ткнули пальцем меж ребер. Нет, я не имею привычки копаться в чужих компьютерах, но сейчас сижу и таращусь на страницу любительски-писательского сайта. Я таращусь на нее потому, что ее вид немного отличается от того, к которому я попривыкла. Здесь пользователь залогинен – вот в чем отличие. Невидимка онлайн – прям здесь, с этого компа.

- В сортире, говоришь?.. – бубню задумчиво, забыв про свои документы. – Щас я его оттуда извлеку.

Вламываюсь в кафельное помещение с кабинками чуть не с пинка. Там Люда приглаживает перед зеркалом свекольные волосы, и Веник намыливает свои похотливые ручонки. Встаю у косяка, как страж, как владыка над всеми входами и выходами. Руки в боки, облик властный. Лишь я здесь решаю, кто пройдет через эту дверь, а кто нет. Выпускаю Люду, зажимаю Веника в углу. Он удивлен, но не сопротивляется.

- Invisible Man? – вопрошаю сурово, почти злодейски.

Внутренне хихикаю, наблюдая, как заметались у него глазки, как порозовели скулы.

- Ну? – бурчит он, переминаясь.

Отпираться нет смысла, он в курсе. Спалился с потрохами. Он морщится мучительно, цокает языком.

- Слушай, я удалю, - бормочет он в конфузе. Жмурится, кривится, качает головой. Тянет страдальчески: - Какой стыд…

Я смягчаюсь.

- Ну, это просто творчество, самовыражение…

- Нихрена, - отрубает он злобно, вышагивая из угла. – Это онанизм. Публичная дрочка на девушку с работы. Прости, пожалуйста, я осел. Представляю, как тебе неприятно.

Ну, эпизоды с маленькими сосками я пропускала, в основном, так что мне не так неприятно, как могло быть. Что имя изменил, похвально, конечно.

- Я удалю эту графоманию, - заверяет он со страстью. – Давай забудем, Даш, ладно?

Он порывается бежать, и я не держу. Пусть бежит.

Расходимся рано, еще не темнеет. Все обнимашки, поздравляшки, чмоки - вся вот эта хрень происходит на стоянке перед зданием, и, наконец, наступает свобода. Можно идти на все четыре, но я мешкаю. Зыркаю быстренько на Веника – и он мешкает. Мне – к вокзалу, ему – к метро, а мы стоим, как два потерявшихся дурачка, на быстро пустеющей парковке. Редкие хлопья неторопливо спускаются на нас, и на все вокруг. Стоим и смотрим друг на друга исподлобья, как рассорившиеся дети, которые хотят помириться, и каждый ждет первого шага от другого. И никакая расхожая пустая глупость, существующая для общения коллег и сотрудников, не идет на ум. Ни гололед уже не обсудишь, ни пробки, ни новый смартфон. Ни то, кто на ком женился, и кто с кем развелся. И свежий блокбастер не обсудишь уже, и праздничные «скидки», которые на самом деле накрутки. И просто сказать «пока» не удается почему-то. Непростая ситуация.

- Почему ты… - начинаю осторожно, - ну, молчал?