Персонаж - страница 12

Рабочий день полон суеты, но все равно тянется медленно. Я занимаюсь всякой ерундой, улыбаюсь непонятно чему, бестолковлюсь на ровном месте. Верандревна умиротворена и человеколюбива, как будто не стала ждать завтрашнего утра, и накатила винца сегодняшним. Олька из бухгалтерии подарила мне символический копеечный брелочек-снегурочку. Серьезный дядька Марат – менеджер по развитию – принес мне коробку конфет с миндалем.

Это очень странный день. Он одновременно муторный и легкий. Досаждающий и певучий. Я и бестолковлюсь, и не печалюсь из-за того. И подгоняю время, и наслаждаюсь моментом. И рвусь домой, и хочу оттянуть вечер, потому что дома меня ждут, и мне хочется, чтобы там потомились… Я и скачу в нетерпении, и хочу потомиться сама.

Вечером я вспоминаю о необходимости иметь мандарины, и покупаю их. Несу их домой, размахивая пакетом – так, что чуть не выпускаю из ладони однажды, чуть не отправляю в полет.

В квартире – радость. Тепло и пахнет хвоей. Живые еловые ветви стоят в большой вазе на столе, а рядом – карандашный рисунок, портрет. Девушка очень похожа на меня (и я определенно узнаю фотку с заставки ноутбука, послужившую натурщицей), но она намного симпатичнее. И я понимаю, что Егор украсил ее не чтобы польстить – он на самом деле видит меня такой. Потому что влюблен. Бумажная гирлянда склеена колечком, она больше не стремится к полу хвостами. Зеркала в комнате и ванной – в рамах из волшебных морозных узоров. На кухне – ужин в виде запечной рыбы (он умеет готовить – каков молодец!). Здесь фрукты и бутылка красного сухого вина, столь любимого мною. Квартира ждала меня и дождалась, но Егора в ней нет, как нет его потрепанного рюкзака и красной ушанки.

Я употребляю рыбу и жду. Зажигаю елку и свечи, и жду. Час, полтора, два. Теряя терпение, берусь за телефон (где фоном моя фотография в зеленом купальнике), звоню, и не дозваниваюсь. Номер Егора недоступен.

Выхожу на балкон.

- Привет, Геннадий, - говорю соседу, перегибаясь через перила и перегородку.

Он стоит в майке, и выглядит лучше, чем всегда.

- Ты чего это такой красивый? – спрашиваю с подозрением.

Он загадочно улыбается.

- Не видел под подъездом вихляющегося парня в ушанке? – спрашиваю зачем-то.

- Видел, - хрипит он в ответ. – Уходил, приходил, а дальше не знаю.

Я киваю ему, и понимаю, почему он сегодня красивый. Чубчика нет. Он сбрил остатки волос с головы, и теперь полностью лысый. Так намного лучше. Я вручаю ему мандарин, и ухожу с балкона. Телефон Егора опять не отвечает, и я решаю больше не звонить.

Я открываю вино, и пью из бутылки, попутно идя на страницу Инвизибла. Там – обновление от тридцатого, сегодняшнего числа, и мне кажется, что я не сомневалась в этом. В тексте герой на вечерней набережной дожидается героиню, и они отдаются страсти на пляже. Я смеюсь непонятно над чем, хлебая вино из горлышка. Я почему-то знаю, что он не придет. Что он вернулся к своей Алисе. Что у нее, наверное, кожа атласнее, глаза шоколаднее, и соски меньше. И я понимаю почему-то, что ненавижу Алису, и желаю ей захлебнуться в волнах. И что если Invisible Man снова бросит писать, и его персонаж-страдалец явится ко мне со своими марионетка-стайл-суставами и красными варежками, со своими воспоминаниями и мечтами, со своими рисунками и подарками, я пошлю его так многоэтажно, что он укатится в «Войну и мир».

Я смеюсь над чем-то, и хлебаю из горлышка. Хлебаю жадно, чтобы выхлебать побольше, и швыряю бутылку в расписное зеркало. Мгновенный звучный ливень осколков и всплесков оседает на пол. Елка и свечи красиво отражаются в осколочной луже.

========== 4. ==========

Злющая, как тысяча чертей, волокусь на работу. Вот не поздравляйте меня никто с наступающим, не дарите брелочки и конфеты. Охранник на входе, не смей мне улыбаться. Люди в лифте, если вы будете радостно щебетать и хихикать, я выковырну из сумки парфюм, и щедро побрызгаюсь. Димочка, если ты с порога расскажешь мне пошлый анекдот, я тебе на спину плюну. Принтер, если ты опять будешь тупить и глючить, я тебя стряхну ногой с тумбы, и скажу, что так и было.