Перстень для Гелены. Рассказы о любви [СИ] - страница 5

Людвик не выдержал, тихонько встал да засветил громничную свечку.

Вместо Геленки, вместо красавицы Геленки, у которой, где надо, пухло; где надо, тонко; которая может мужика живцом довести до рая, лежала в постели волчиха.

Рука Гуся дрогнула, воск капнул на слюнявую морду.

Волкодлачка с воем вскочила.

Гусь выстрелил в нее, схватив пистолет с прикроватного столика. Да только разъярил еще больше и зря потратил заряд. Рана на серой груди на глазах затянулась. Людвик выхватил зыгмунтовку. Полоснул крест накрест. Толку чуть. Зубы клацнули у щеки. Ему бы кинуться к двери — да где она, дверь?

Извернувшись, Гусь закатился под ложе, ужом пополз в глубину, громко чихая от пыли.

Он знал, что даже с утра, оборотившись женщиной, Гелена его не выпустит. Видать, и муж прознал, отбивался от нее в часовне…

Волосы на голове шляхтича встали дыбом. В темноту под кроватью светили зеленью волчьи глаза. Зверя можно смутить взглядом в упор, но то ж не зверь, чудовище, паскудящее божий свет. А Гелена не лежала спокойно. Сперва попыталась достать его лапой, как кошка мышь, в зловещей тишине клацнув когтями о каменный пол. Потом полезла под ложе башкой. Гусь, выдыхая, втягивая брюхо, отполз к стене и замер, порадовавшись, что успел исхудать с голодухи. Гелене корпулентность помешала продраться следом. И волкодлачка заметалась по спальне, опрокидывая мебель и раздирая в клочья ковер. Запрыгнула на постель, разметала белье и перины, хрустнула мордой по доскам, но взорвать их не смогла. А Людвик лежал, прижатый так, что не вздохнуть; думая, что так позорно и умрет под кроватью, пока мимо бродит зверь рыкающий. От пыли свербело в носу и мучительно хотелось отлить. Вот же холера!

Он вытер нос, приложив перстеньком, и тут вдруг припомнилось с отчаянной ясностью загнанное в самые глубины памяти, казалось, напрочь позабытое:

— А она пригожая была, деду?

— Ой, какая пригожая… валашка. Косы черные, очи синие. И любились мы с ней…

А потом стал тревожить округу огромный волк. Пули зверя не брали, даже серебряные. И надоумил кто-то деда вырезать на пуле крест. Он убил волка, а потом оказалось, пристрелил собственную жену. Когда подбежал — она еще дышала. И пригрозила, что отомстит.

Из пули, что убила оборотня, велел дед сделать перстень и отдал внуку со словами: «Не сгинет наш род, покуда ты его носишь с Паном Богом и верой в душе».

Это только сказывается долго, а всплыло мгновенно, будто раскрутилось в голове. Толчками, на выдохах бросал Гусь тело вперед. Проследил, что поделывает Гелена. Подивился, что свеча на столике не погасла, и кончиком зыгмунтовки дернул к себе пояс с лядункой.

Подскочила волчиха, обдала зловонным духом, снова зубы клацнули у щеки. Но Гусь, оберуч оттолкнувшись, уже скрылся в своем убежище. Выдохнул, отполз подальше на пузе и принялся заряжать. Он прочистил широкой ствол, обмахнул полку; поставил курок на предохранитель. Подумав, насыпал пороху вдвойне, понадеявшись на крепость ствола да на свою удачу. И дернул с пальца перстенек.

Гусь крутил его и рвал, а волчица в яростном желании достать врага точилась под ложе, лезла серой башкой, вонюче дышала. Руки у Людвика тряслись, глаза заливало потом и то и дело отирал он грязное лицо. А потом со всей дури тяпнул себя за палец.

По крови перстень соскользнул легко, как по маслу. Гусь скомкал в кулаке мягкое серебро, завернул в тряпку и с помощью шомпола протолкнул в ствол. У горла гулко колотилось сердце. Зубами он разодрал еще один бумажный патрон и, извернувшись, распорошив половину, насыпал немного на полку. Опустил огниво, поставил курок на боевой взвод и с молитвой выстрелил.

Волчица всхлипнула. Ее откинуло назад, и Гелена больше не встала.

Людвик выковырял горячий мятый перстень у нее из глаза, обтер, сунул в лядунку. И какое-то время сидел, приходя в себя. Краем простыни отер лицо и руки и стал собираться. Он почему-то знал, что дворня не сбежится на выстрел. Да и перекрытия вон какие: хоть из пушек гаси.

Шляхтич глубоко вздохнул. Видать, не суждено ему за бабкины грехи семейного счастья, да и Бог с ним. Людвик перекрестился и, переступив волчицу, вышел из спальни, не оглядываясь.