Первая зорька - страница 13

…Дома я снимаю с лапки селезня кольцо, осторожно промываю его в теплой воде и с помощью сильного увеличительного стекла начинаю рассматривать надпись. Я аккуратно переписываю на бумагу буквы. И вот что получается: «Wadarasa… 43… Dhar…»

Я отсылаю письмо в Москву, в бюро кольцевания птиц. В сопроводительном письме сообщаю, где, когда и при каких обстоятельствах добыл селезня-широконоску, и прошу ответить на интересующие меня вопросы.

Проходит около месяца. Как-то я возвращаюсь с работы, и жена говорит мне:

— Там, на столе, письмо из Москвы. Наверное, то, которое ты все время ждешь.

Голубой почтовый конверт, действительно, из бюро кольцевания. Научные сотрудники пишут, что в Индии, в городе Дар, было окольцовано двести уток различной породы. Одна из них и попала под мой выстрел.

Большой и трудный путь проделала широконоска, прежде чем попала к нам, на Южный Урал. Тысячи километров пролетела она над просторами Индии и Советского Союза. Что она видела во время своего долгого пути? Наверное, селезень побывал там, где стоят чудесные пагоды и дворцы, построенные тысячи лет назад, где на многие километры тянутся таинственные джунгли с диковинными птицами и зверями. А потом он летел над полями и лесами, над городами и селами нашей страны, видел грандиозные новостройки, созданные руками советских людей, летел над степями, превращенными в плодородные нивы.

Я с трудом отрываюсь от грез, охвативших меня. Достаю фотографию селезня-широконоски и долго разглядываю ее…

С этого памятного случая я внимательно осматриваю каждую добытую на охоте птицу.

В СУББОТУ вечером, накануне открытия осеннего сезона охоты, я с товарищем сел в пригородный поезд Челябинск — Шумиха. Ехали до станции Каясан. Оттуда по знакомой дороге направились к небольшому, почти сплошь заросшему тростником, озеру Улянды. За последние годы озеро сильно высохло, и птицы на нем было мало. Решив, что делать здесь нечего, мы пошли на соседнее глубокое и неприветливое озеро с пугающим названием — Могильное.

На том берегу, где тянется узкая полоска березового леса, заночевали, а с рассветом начали охоту. Моему товарищу посчастливилось найти лодку. Он забрался в тростники, а я пошел берегом.

Самые худшие предположения оправдались: обойдя вокруг озера, я не сделал ни одного выстрела.

Было десять часов утра. В полдень обещал вернуться к месту бивака товарищ. Времени еще оставалось достаточно, и я, немного отдохнув, пошел на Кочковатик — болото, раскинувшееся поблизости, за бугром.

Каждый охотник знает, как утомительно ходить по болоту. Но у Кочковатика имелось преимущество: устал — садись на любую кочку, покрытую пышным султаном осоки, и отдыхай. Отдохнули ноги, иди дальше, пока опять не устанешь. Обычно я выбирал какое-нибудь небольшое плесо и садился недалеко от него на кочку. Маскироваться не надо — осока и тростник укрывали надежно. Вот только стрелять приходилось с таким расчетом, чтобы птица падала обязательно на чистую воду. А если свалится среди кочек — ни за что не найдешь. И еще одно преимущество было на Кочковатике: ровное, невязкое дно и небольшая глубина. В длинных резиновых сапогах я исколесил его во всех направлениях и ни разу не зачерпнул воды.

В тот день походил я по болоту, обшарил все большие плеса, но не встретил ничего достойного выстрела. Присел на кочку, выкурил папиросу и пошел дальше. Только сделал несколько шагов, неподалеку из травы поднялись две вороны. «Надо посмотреть, что они там делали», — подумал я, направляясь к тому месту. Внезапно над одной из кочек взметнулась большая бурая тень. Это болотный лунь, заслышав мои шаги, торопливо удирал прочь.

Я вскинул ружье к плечу и выстрелил по хищнику. Пернатый разбойник затормозил полет и, не складывая крыльев, описывая круги, упал поблизости. Когда я подошел к птице, она была уже мертвой. Я отыскал то место, откуда вылетел хищник, и увидел на траве остатки кряковой утки. Стало понятно и присутствие ворон: они ждали объедков со стола своего крылатого собрата.

Хорошо бы привезти луня домой, но таскать такую птицу не хотелось, и я ограничился тем, что отрезал крылья и лапы, а остальное выбросил.