Первоклассная учительница, дракон и его сын - страница 41

Семья, красавица-жена, обязательно сын. А потом жена умерла, и мир рассыпался. Идеальной картинки больше нет и, поверьте, это трудно пережить. В определенном смысле министр тоже в коконе.

— И я должна показать ему, что мир безопасен, — сказала я и вспомнила Райну, которая так и вешалась на Кайлена. Пожалуй, здесь будет много желающих вернуть красавца-дракона к нормальной жизни.

— Верно, — согласился доктор. — Но не усердствуйте. Все-таки министр уже взрослый, а взрослые должны решать свои проблемы сами. Ваша задача — мальчик.

— И что мне делать? Мы пытаемся плавать, гуляем, Джолиону купили собаку и кота. Доктор Хоннери кивнул.

— Все так. Гуляйте больше. Показывайте ему мир заново. Животные, времена года, игры, можно активные, с мячом. Танцы обязательно, он должен чувствовать свое тело. Можно сводить в детский театр. Почитайте еще Аксельтона, «Занятия с детьми хейди», у него очень много интересных идей.

— Что такое «дети хейди»? — спросила я.

— Дети с проблемами развития. И подключайте отца! Я смотрел вчерашние новости, раз министр вышел в отставку, то у него много свободного времени. Так что плавайте, играйте и будьте все вместе.

Я подумала, что все это время была на правильном пути, и мне стало легче. Мы обязательно справимся — теперь я не верила, а знала это.

— Вы что-нибудь знаете о докторе Лоране? — спросила я. Доктор Хоннери презрительно фыркнул, словно я заговорила о чем-то, совершенно неуместном в приличном обществе.

— Он не доктор. Он самозванец и террорист, который считает себя ученым. Да, когда-то у него была кафедра в Первом Халлоранском, но это было давно. Я всегда считал его идеи бредовыми. Драконы связаны с прорывами, ну вот что это? Якобы драконы на протяжении всей истории сами вызывали прорывы, чтобы иметь от этого выгоду! Если так, то зачем им делать паузу в триста лет? Сами вырастили оппозицию на свою голову, к чему?

Он покосился на Ника, словно хотел что-то сказать по поводу сына, но сдержался. Ник смотрел с вызовом — он готов был спорить.

— Как вы думаете, кто мог бы спонсировать Лорана? — поинтересовалась я и призналась: — Мне кажется, что наше похищение было подстроено. Потому что слишком быстро нас освободили! Если доктор Лоран собирался работать с драконами, то почему нет защиты от пожара? Неужели он не думал, что дракон может вспыхнуть?

Какое-то время доктор Хоннери сидел молча, задумчиво глядя на собаку и постукивая пальцами по скамье. Ник пристально смотрел на меня, и от его взгляда мне почему-то было не по себе.

— Конечно, у него есть спонсоры, — согласился доктор Хоннери. — У министра аш ан Тана слишком много врагов с деньгами. Да взять хотя бы Анри Тамина! Не сосчитать, сколько раз они спорили.

Премьер-министр, который спонсирует террориста, чтобы убрать врага? Звучало, конечно, удивительно — но я решила не отметать эту теорию вот так сходу.

— Ты забываешь, — сказал Ник. — Анти Тамин дракон-полукровка. А драконы не воюют друг с другом.

Доктор Хоннери только руками развел.

— Я, видишь ли, знаю, что в жизни может быть и не такое, — ответил он. — Одним словом, ищите, кому это может быть выгодно, медира Юлия. Но я бы не советовал вам в это лезть. Ваша основная задача — мальчик.

Я кивнула, решив не спорить.

Так всегда было: если мне говорили не лезть куда-то, я сразу же забиралась туда по уши.

Я вернулась домой как раз, когда Джолион стал просыпаться. Хорс, который лежал рядом с ним в кровати, поднял голову и одарил меня презрительным взглядом. Кажется, он хотел поинтересоваться, где шлялась рабыня и почему не принесла никаких щедрых даров своему владыке.

Джолион потянулся в кровати, приоткрыл глаза. Я села рядом, взяла Хорса в охапку и принялась гладить, тискать и целовать. Кот фыркал, отбивался лапами, но когтей не выпускал — было видно, что ему приятно. В моей голове послышался смех, и Джолион сказал: «Он хороший».

«Хочешь, возьмем его с собой?» — предложила я, и Джолион наконец-то посмотрел мне прямо в лицо. Я взглянула ему в глаза, улыбнулась, и губы мальчика едва заметно дрогнули — он улыбнулся в ответ.

«А куда мы пойдем?»