Первоклассная учительница, дракон и его сын - страница 49

Джолион откликнулся не сразу, однако я все-таки услышала чужую тихую мысль: «Хорошо».

— Здорово, — улыбнулась я, присела на корточки и спросила, глядя в лицо мальчика: — Скажешь это вслух?

Джолион выпрямился, опустил руки и старательно проговорил:

— Ха… шо.

— Хо-ро-шо, — отчетливо произнесла я, и Джолион с прежней старательностью повторил:

— Хо-ро-шо!

— Умница! — обрадовалась я. — Чем займемся? Хочешь плавать?

Джолион отрицательно замотал головой, и его разрумянившееся личико дрогнуло, словно я предложила ему сходить в гости к Райне или кому-то похлеще королевской фрейлины. Ладно, не буду настаивать. Я взяла Джолиона за руку, принялась массировать его пальцы и спросила:

— Раз ты не хочешь плавать, то что тогда?

«Летать, — откликнулся Джолион. — Хочу летать. Можно?»

— Он хочет летать, — сказала я. Мадс покосился в сторону дома — окна кабинета Кайлена по-прежнему были открыты, и все та же тихая музыка лилась в сад — и вынул смартфон.

— Я позвоню медиру Кайлену. Спрошу.

Быстро побеседовав с Кайленом, Мадс кивнул — значит, он готов был выйти и летать — и сказал:

— Вообще первый полет наследника драконьей семьи — это большой праздник. Собираются все драконы столицы, приносят подарки, а после торжественного обеда отец и сын поднимаются в воздух. Жаль, что в этот раз все по-другому.

— Мы и сами можем устроить праздник, — заявила я. — Джолли, ты мне поможешь?

Мальчик смущенно кивнул, и я сжала его руку. Джолион не останется без праздника, это точно.

В сад вышел Кайлен, выслушал меня и приказал звать слуг, а сам посадил Джолиона на шею и пошел в сторону дома. Мадс с искренним теплом смотрел им вслед — отец и сын сейчас казались тихими привидениями. Мне вдруг подумалось, что так мог бы идти мой муж с моим ребенком — и сердце пропустило удар.

— По традиции им нужно побыть наедине, — объяснил Мадс. — Поговорить о небе, о земле и о драконах…

— Что ж, замечательная тема для беседы, — улыбнулась я, отгоняя грусть. — Идемте, Мадс.

У нас много дел.

Дел нам хватило — через час сад был украшен бесчисленным множеством электронных свечей, которые доставили по срочному заказу. Слуги вынесли большой стол и принялись сервировать ужин. Мы с Мадсом забрались на лесенки и повесили на деревьях большую тканевую растяжку, на которой я написала «Поздравляем Джолиона аш ан Тана с первым полетом!» Хорс с важным видом ходил среди деревьев, порой сердито мявкал и был похож на директора, который ходит по предприятию и гоняет лентяев. Посмотрев по сторонам, я подумала, что сад, конечно, выглядит не так, как привыкли драконы — но сейчас в нем было настоящее семейное тепло.

— Что ж, — сказал Мадс, присев на край скамьи: он выглядел непривычно торжественным и напряженным. — Теперь нам нужно только ждать.

Я села рядом с ним, Хорс запрыгнул мне на колени и, потоптавшись, свирепо муркнул и задремал. Пришла Герти, улеглась на траву. Сад погрузился в странную тишину, словно прямо к нам катилась гроза, но пока мы ее не видели.

Я почувствовала, как волоски на руках поднимаются дыбом.

Два огненных шара величаво поплыли над садом. Мелькнули тяжелые мощные крылья — и тоненькие робкие крылышки. Драконы летели, не торопясь: было видно, что Кайлен, огромный и сильный, готов в любую минуту подхватить Джолиона, если тот начнет падать.

Но мальчик не падал. Он старательно работал крыльями, и я вдруг услышала далекий, едва уловимый отзвук его песни — Джолион пел, и там, в небе, он был по-настоящему свободен и счастлив.

«Юлия! — прозвенел его восторженный голос у меня в голове. — Юлия, как же хорошо!

Как хорошо!»

«Я рада, мой хороший, — откликнулась я. — Я очень за тебя рада».

Мадс смущенно улыбнулся и сказал:

— Знаете, хорошо, что они сейчас вдвоем. Так правильно, так и должно быть.

Я вдруг подумала, что еще недавно Кайлен променял бы этот полет на свидание с Райной

— и обрадовалась тому, что теперь это не так. Мне вдруг сделалось невероятно легко — все во мне готово было взлететь за драконами, которые кружили над нами.

Наверно, это и было счастье.

Огненные шары плавно опустились в сад. Я видела, что Кайлен поддерживает мальчика, и почувствовала, что сейчас отец и сын словно стали единым существом. Это ощущение родства было невероятно могущественным и ярким. Это было настоящей любовью.