Первый чекист - страница 18

Несколько минут они шли молча.

— Мы пробовали уже договориться с некоторыми руководителями вашей партии, — заговорил Лощинский, искоса поглядывая то на Дзержинского, то на редких прохожих, — но это ни к чему не привело. Может быть, вы окажетесь разумнее. И тогда с вашим авторитетом… Не притворяйтесь, Дзержинский, — горячо воскликнул Лощинский, заметив протестующий жест собеседника, — вы же знаете, каким пользуетесь авторитетом среди рабочих, как они верят вам! Они рассказывают легенды о ваших побегах, о вашей храбрости…

— Но это же легенды, — усмехнулся Дзержинский.

— Не в этом дело. Вы знаете, какое время мы сейчас переживаем. Именно сейчас настал момент объединиться всем полякам в борьбе за свободу родины! Пока москали дерутся между собой, мы, воспользовавшись тем, что из Польши будут выведены войска для подавления московского восстания… Понимаете?! Лучшего момента и не придумаешь! Мы имеем сильное влияние на рабочих многих заводов и фабрик…

— А почему бы вам не использовать свое влияние и не помочь нам, не помочь революции? — насмешливо спросил Дзержинский.

Лощинский остановился, и пенсне его гневно блеснуло.

— Я позволю себе ответить на это словами вождя нашей партии, партии истинных поляков, Иосифа Пилсудского. Когда ему предложили это, он сказал: «Я всю жизнь готовился к борьбе с русскими, а теперь мне предлагают выступать совместно с ними».

— Да, конечно, это смешно, — согласился Дзержинский, — если уж вы выступите совместно с русскими, то с русскими генералами и русским царем против рабочих. Даже если это будут поляки. Это так и произойдет — помяните мое слово!

Не прощаясь, он свернул в переулок и через знакомый проходной двор вышел на другую улицу. Он не боялся, что Лощинский укажет на него первому попавшемуся полицейскому или шпику. Сейчас Дзержинского беспокоило другое: в словах Лощинского было много ерунды, но была и правда: на многих заводах и фабриках было еще сильно влияние националистов — так называемой Польской социалистической партии (ППС). Пользуясь ненавистью рабочих к угнетателям, члены этой партии внушали им, что угнетатели — все русские без исключения. Они твердили, что полякам нет дела до русской революции, что чем больше прольется крови, тем скорее уйдут из Польши проклятые «москали». Надо еще приложить много усилий, чтоб вырвать всех рабочих из-под влияния националистов. Но это потребует времени. А всеобщая забастовка должна начаться как можно скорее. Уже все готово в Варшаве, в Лодзи, в Ченстохове. Остаются только шахты и рудники Домбровского угольного бассейна. Впрочем, и там рабочие готовы по сигналу прекратить работу.

Всеобщая забастовка в Домбровском бассейне по традиции начиналась всегда с сирены самого крупного здесь завода «Гуты Банковой», находящегося в Сосновицах. Но «Гута» молчала.

В тот же день Дзержинский выехал в Сосновицы.

Не знал он, что в Сосновицы раньше него прибыл Лощинский.

Не рассчитывая на свой авторитет, Лощинский первым делом связался с управляющим завода, предупредил о возможных беспорядках и довольно откровенно намекнул, что неплохо было бы привлечь воинские части. Управляющему не надо было объяснять, он сразу все понял. На завод был вызван и спрятан, чтоб не привлекать внимания рабочих, отряд солдат. Ни Дзержинский, ни встретившие его в Сосновицах товарищи не знали об этом. Они подошли к заводу, когда ворота уже закрывались после обеденного перерыва. Еще секунда, и тяжелые створки ворот сомкнутся. Тогда во двор завода не попасть. Раздумывать было некогда — подавшись вперед, Дзержинский вставил ногу в узкую щель между створками. Сразу все тело пронзила острая боль, но Дзержинский не отдернул ногу. «Только бы попасть во двор, — думал он, — только бы встретиться с рабочими!» Сторожа били по ноге, несколько человек навалились на створку, прижимая ногу и надеясь, что боль заставит Дзержинского убрать ее. Но он терпел. А товарищи нажимали на ворота с другой стороны. Еще немного, еще одно усилие! Ворота начали поддаваться. И вот уже Дзержинский во дворе. Он сразу оценил обстановку, увидев тысячную толпу рабочих и возвышающуюся над ними фигуру Лощинского: управляющий заводом разрешил рабочим собраться на митинг, чтоб послушать националистов. Это надо использовать. Дзержинский молниеносно очутился рядом с Лощинским.