Первый чекист - страница 31

С Иосифом Александровичем повторилось то же, что и с Винокуровым; любезная улыбка и настороженный взгляд. Но вот произнесен пароль, и Иосиф Александрович расплылся уже в искренней улыбке: приезжие из Москвы, возможно, видели самого Савинкова — руководителя заговора, возможно, они привезли важные новости. Иосифу Александровичу не терпится узнать все. Но приезжие не очень разговорчивы. Да, новости есть. Важные. И именно поэтому надо спешить — спешить к Леониду Ивановичу Резеневу.

Леонид Иванович встретил гостей спокойно, сдержанно, Молча обменялись рукопожатиями. Резенев внимательно смотрит на приезжих. Ждет. Бабушкин и Семен знают, чего ждет заговорщик, но не торопятся — пусть подождет, понервничает.

Резенев опустил руку в карман халата. Там браунинг. В случае чего разрядит в упор в этих двух… Но старший не спеша полез в карман, достал бумажник и вынул из него треугольный кусочек картона. Резенев почти схватил его. Откуда-то в руке Резенева появилась визитная карточка с треугольным вырезом посредине. Он приложил треугольник к карточке. Совпало! Он глубоко вздохнул и опустился на диван.

— Слава богу! Значит, все в порядке? Значит, скоро?

Бабушкин многозначительно кивнул.

Вечером были собраны руководители казанского офицерского подполья во главе с самим генералом Поповым. Все с нетерпением ждали сообщения прибывших из Москвы. Когда офицеры расселись, Бабушкин неторопливо встал.

— Я имею сообщить вам, господа, что я — следователь ВЧК. Руки вверх! И не вздумайте сопротивляться — дом окружен!..

Через несколько дней Вера возвращалась с дежурства. Был теплый майский вечер, и, как тогда, несколько дней назад, ярко горели купола кремлевских соборов, с реки дул свежий ветерок, а вода казалась черной и таинственной. Вера вспомнила исчезнувшего куда-то Иванова, но думать о нем ей не хотелось — хотелось думать о чем-нибудь хорошем, радостном. Недалеко от Лубянской площади ее обогнала открытая машина. Машина вдруг остановилась, из нее вышли двое и направились к Вере. Одного — командира полка латышских стрелков — Вера узнала сразу. Второй был незнаком. Они подошли к ней.

— Так вот кто нам помог избежать массового кровопролития, вот кто спас жизнь тысяч людей! — сказал, улыбаясь, незнакомый и протянул ей руку с длинными тонкими красивыми пальцами.

Вера почему-то подумала, что такие пальцы должны быть у художника или музыканта. И лицо такое тонкое, одухотворенное, с горящими глазами, внимательно смотрящими сейчас на нее.

— Когда-нибудь наступит такое время, Вера, когда не будет литься кровь, когда повсюду будет звучать музыка… Вы, наверное, соскучились по хорошей музыке, хотели бы покружиться в вальсе? — неожиданно спросил он, прищурив ставшие вдруг веселыми глаза.

— Откуда вы знаете? — почему-то смутилась Вера.

— Председатель ВЧК обязан все знать, — серьезно ответил Дзержинский, но глаза его смеялись.

«ЗАГОВОР» ЧЕКИСТОВ

Часто после заседания Совета Народных Комиссаров Дзержинский подолгу беседовал с Лениным. Много срочных и очень важных вопросов надо было решить председателю ВЧК с Председателем Совнаркома, о многом надо было поговорить двум старым товарищам, двум большевикам, на плечи которых история возложила тяжелый и почетный груз.

Так было и на этот раз: они долго прогуливались по длинному коридору, потом Ильич пошел провожать Дзержинского.

— Да, кстати, Феликс Эдмундович, — сказал Ленин, прощаясь, — против меня тут был заговор, который я вовремя раскрыл. На этот раз я сам пресек все вылазки! Но на будущее предупредил заговорщиков: если подобное повторится — буду жаловаться Дзержинскому. То есть вам, Феликс Эдмундович. А вы уж примите меры! Понимаете, в чем дело: как-то на днях прихожу обедать, а на обед, изволите ли видеть, прекрасная молодая картошка на сливочном масле. Да, да, на чистейшем сливочном масле! Догадываетесь, в чем дело?

— Нет, Владимир Ильич, пока нет.

— Ай-яй-яй! Председателю ВЧК следовало бы быть более догадливым! Но я сразу понял. И очень строго, заметьте — очень строго, спрашиваю: откуда масло и картошка. Надежда Константиновна и Мария Ильинична переглянулись и говорят, что обед принесли из нашей столовой.