Первый президент (Хаим Вейцман) - страница 20

Америка встретила делегацию журналистами, которые больше всего «рвали на части» Эйнштейна, и многотысячными толпами нью-йоркских евреев. Но евреи — евреями, а лидеры представили Вейцману меморандум, в котором излагалась их позиция, сильно отличавшаяся от взглядов гостя. Различия были принципиальными. Для Вейцмана сионизм — это общенародное возрождение, для его оппонента — чисто социальная программа. Собственно, это был старый конфликт между двумя системами взглядов. Вот что пишет об этой ситуации Вейцман:

«С течением времени наша полемика переросла в еще более широкий конфликт — между основной массой американских сионистов и кучкой привилегированных „западных“ евреев, которые занимали высокое положение в американском обществе. Примешивалась сюда и подспудная борьба за руководство судьбами Палестины — „принадлежать“ ей Америке или Европе, борьба, в свою очередь, угрожавшая непоправимым раскопом мировому еврейству.

Все наши старания найти компромиссную формулу оказались напрасными. В конце концов я обратился непосредственно к американскому еврейству, заявив, что, согласно решению последней Сионистской конференции и в силу своих полномочий как президента Всемирной сионистской организации, объявляю создание американского филиала „Керен ха-Иесод“. Мой шаг вызвал яростные протесты и изрядную порцию ругани… все это было подхвачено прессой, и еврейская общественность стала свидетельницей наших разногласий. Но на двадцать четвертой конвенции Американской сионистской организации (знаменитой „Кливлендской конвенции“), состоявшейся в июне того же года, широкие массы американских сионистов показали, что они способны правильно разобраться в сути спора.»

Итак, филиал «Керен ха-Иесод» в Америке был открыт, и Вейцман отправился в турне по Америке. Он читал лекции (как и всю жизнь) и собирал деньги (как и всю жизнь). Вейцман делал и то, и другое, причем все делал успешно. Представляет большой интерес взгляд Вейцмана на роль евреев в истории и человечестве. Вот этот взгляд перед вами.

«На одном митинге я сказал: „Самая любопытная разновидность антисемита — это сердобольный антисемит. Он преподносит свой антисемитизм в виде комплимента. Он говорит: „О, евреи — это же соль земли!“ И находятся евреи, которым это страшно льстит. Лично мне это не кажется комплиментом. Солью пользуются для еды. Она растворяется в еде. И она хороша только в небольших количествах. Когда ее много, еду выбрасывают — и соль вместе с ней“. За этим комплиментом скрывается мысль, что всякая страна может „переварить“ лишь определенное количество евреев; когда их становится больше, чем она может „переварить“, приходится принимать решительные меры: выбрасывать их вон. Я продолжал свои рассуждения:

„Нас называют не только солью, но еще и „дрожжами“. Мы, мол, не только соль земли, но и ценная закваска. Мы производим необычайные идеи. Мы проявляем инициативу, предприимчивость. Мы — зачинатели. Это тоже сомнительный комплимент. Между ферментом и паразитическим микробом различие очень небольшое. Когда концентрация ферментов превышает определенную норму, они превращаются в паразитическое образование. Вот почему антисемиты повежливее называют нас „дрожжами“, а те, кто попроще и без научных претензий, прямо говорят — „паразиты“.

К нам будут относиться как к желанным гостям только в том случае, если мы сами сможем принимать гостей. Возьмите Швейцарию — это маленькая страна, и швейцарцев в других странах больше, чем в самой Швейцарии. Но разве существует где-нибудь антишвейцаризм? Все дело в том, что у швейцарца есть собственный дом, куда он всегда может вернуться, куда он может пригласить гостей. Неважно, какой величины этот дом, — важно, что он собственный. Если мы хотим завоевать уважение к себе, необходимо, чтобы какая-то часть еврейства жила в своем собственном доме, в своей собственной стране. Если мы хотим завоевать равные права в университетах других стран, у нас должен быть собственный университет. Тогда профессора из Гарварда смогут приезжать в Иерусалим, а профессора из Иерусалима — в Гарвард“».