Песнь ласточки - страница 34

Нахмурившись, Мария невольно убрала ножичек в карман и, всё ещё подозрительно поглядывая на стоящую у окна спиной к ней Медею, осторожно прошла к кровати, взяв в руки жёсткую холодную ткань самого простого чёрного лёгкого платья, в котором блуждая по этому замку можно и околеть за считанные секунды.

— Я это не надену, — с тихим шуршанием подняв ткань на уровень глаз грубо изрекла она, тут же сложив её пополам и, шагнув к камину, не раздумывая кинула в самое пекло, смотря, как языки пламени пожирают одежду, взвиваясь вверх и наполняя комнату хоть каким-то призрачным теплом. — И не собираюсь плясать под дудку этого короля без имени…

— Тогда тебе тут не выжить, — резко обернувшись и пронзив её взглядом, ледяным голосом оборвала женщина, невозмутимо скрестив на груди руки и заставив ту даже замереть, молча сверля её недрогнувшее лицо, — Виктория Грардер, если, конечно, ты являешься ей…

— И что надо делать, что бы выжить? — вскинув голову негромко поинтересовалась Мария, зачесав назад пряди рыжих волос.

— Надо быть хитрее, и полагаться только на себя… в этом мире по-другому не выжить. Перестань доверять и верить в то, что окружает тебя… здесь нет друзей, лишь одни враги. Запомни это хорошо, иначе пробудешь целый век в темнице без лица. Наказание суровее просто не существует.

Передёрнув плечами и с тихим лязгом подобрав за холодное кольцо фонарь, Медея не спеша подошла к ней, проведя до ужаса ледяными, словно лишившимися всего тепла, пальцами по щеке, тут же взяв за подбородок и с силой подняв, сверля тусклыми искрами глаз и изгибая губы в нахальной усмешке.

— Столько силы в глазах… и ты не знаешь, куда её деть, — почти что прошептала она, наклонившись ещё ниже, так, что чёрные пряди волос соскользнули с прямого леча, лизнув щёку вздрогнувшей Марии. — Бедное дитя, обречённое на вечную тьму…

Резко дёрнувшись и освободившись от пальцев женщины, девушка лишь скривила губы, всё ещё чувствуя непривычный холод пальцев на своём лице и неприятный взгляд той.

— Король не любит ждать, — выпрямившись и вновь скрестив на груди руки уже жёстче произнесла она, властно вскинув голову и насмешливо скривив губы. Оглянувшись, она почти что бесшумно подошла к камину и, сунув руку в огонь, вытащила жёсткую чёрную ткань, что обгорела только у подола, и тут же кинула на руки дрогнувшей Марии. — Одевайся, если не хочешь лишиться лица.

Ступени длинной бесконечной вереницей вздымались вверх, заставляя чуть ли не с каждым шагом сдувать выбившиеся изо хвоста рыжие волосы, неровными прядками спускающиеся на лицо. Выхватывая из вспотевших ледяных ладоней жёсткую ткань платья, Мария чуть ли не из последних сил взбиралась наверх, то и дело, что с неприкрытой злобой посматривая на шагающую впереди Медею, изредка бросающей на неё насмешливые взгляды, но при этом сохраняя безразличие на вечно холодном лице.

— И почему… я должна… вам потакать?.. — еле сдерживая гнев в голосе раздражённо поинтересовалась девушка, не выдержав и с тихим стуком топнув ногой об белую мраморную ступень широкой лестницы, исподлобья посматривая на нерешительно остановившуюся женщину. — Знаете, напялить платье я ещё согласилась только из-за вежливости, но вот согласиться на, простите уж, ужин в полночь в открытом зале, где дуют все ветра мира, по моему уже немного странно? Нормальные люди уже девятый сон видят, хотя, я сомневаюсь, что вы относитесь к этому разряду…

— Язык у тебя слишком длинный, — прохладно заметила та, передёрнув плечами и начав вновь взбираться наверх, небрежно перекидывая чёрные длинные локоны на прямую спину. — Проблем из-за этого много будет… при этом это не моя прихоть, а моего короля, так что советую лишний раз рот не раскрывать, если ещё дорога голова.

Поморщившись, Мария невольно коснулась шеи прохладной ладонью, тут же сжав жёсткие волосы цвета тёмной меди и, вздохнув, уже без особого энтузиазма догнала дожидавшуюся у дверей из чёрного хрусталя Медею, незаметно скривившей губы и пренебрежительно отведя взгляд, легко толкнув белой ладонью одну из двустворчатых дверей, заставив ту почти что бесшумно отвориться, впуская в великолепный круглый зал с шестигранными колоннами, в каждой из которых застыли и переливались алые искры, почти что затмевая горевший в чугунных чашах изумрудный огонь, чьи языки пламени жадно вздымались вверх, словно надеясь дотянуться до чернильного неба с вспыхивающими то тут, то там незнакомыми звёздами, строящимися в странные созвездия. Посередине зала из чёрного мрамора с вкраплениями светло-зелёных камней расположился овальный резной стол с ножками из белых костей, заканчивающимися по одному золотому черепу со множеством трещин у глаз. Сам же стол был накрыт весьма скромно: столовые приборы ровно на трёх человек, пустые бокалы и бутылка с алым вином у каждого, да серебряные канделябры посередине с длинными чернильными свечами, на которых трепыхались алые огоньки.