Песнь о крестовом походе против альбигойцев - страница 17
Так торопился он.
Лесса 59
Хоть к миру с Церковью святой стремился граф Раймон,
Сам лично и в Сен-Жиле был, и посетил Нарбонн[195],
И заступался за него отважный Арагон,
Потачки граф не получил и на гнилой каштан[196].
5 Свой в Арле вынесли вердикт посланцы христиан[197].
Скрепленный ими приговор был в руки графу дан.
Но в храм, где свой вершили суд монах и паладин,
На сей раз не был приглашен Тулузы господин.
Ему у входа на ветру, а холод шел с долин,
10 Писец послание вручил. И был там мэтр Тесин,
Из клириков сравниться с кем не может ни один,
И много пастырей других, отнюдь не без причин.
Едва столь значимый указ Раймону был вручен,
Позвал писца Тулузский граф[198], писец же был учен,
15 И он ту грамоту прочел, избрав достойный тон.
И то, сколь рассердился граф, имело свой резон.
«Сеньор, — граф молвил королю, — ужель сие не сон?
Готов я, право, хохотать — столь этот вздор смешон.
Смотрите, что мне дал аббат, заступник парижан!
20 Безумец властвовать решил, гордыней обуян».
Король велел, чтоб сей же час был свиток оглашен,
И графу он ответил так: «Я чту святой закон.
То — воля Господа Христа, чей всех превыше трон».
Ни с кем не попрощался граф и молча вышел вон[199].
25 Он, погоняя скакуна, пустился без препон
В Тулузу, следом в Муассак, Ажен и Монтобан,
Взметнув дорожный прах.
Лесса 60
Условия, поставленные Раймону VI для примирения с Церковью
Без промедленья прибыл граф, кому не ведом страх,
В Тулузу, в альбигойский край, с указом тем в руках,
Что для тулузцев означал всей прежней жизни крах.
Герольд посланье огласил на главных площадях,
5 Чтоб знали рыцарь и купец, крестьянин и монах,
Какие беды им грозят[200] в грядущих временах.
Ведь если будет тот указ исполнен без помех,
То знатным дамам не носить ни золото, ни мех,
Не быть одеждам дорогим уж ни на чьих плечах,
10 Придется жителям ходить в коричневых плащах.
Пять дней в неделю будет пост[201], когда есть мясо — грех,
Оставит рыцарь навсегда и меч свой, и доспех[202],
И дом, где время проводил в забавах и пирах,
И станет, как простой виллан[203], работать на полях.
15 Получит Церковь в тех местах права на вся и всех[204].
Ни слова против не сказав, граф должен выдать тех,
На коих Церкви донесут, мол, это — еретик;
И быть для клира не должно препятствий никаких.
Хранителей назначит Рим[205] в залог решений сих.
20 Пронырливых евреев гнать — прямое дело их,
Отнять у скареды заказ, источник выгод злых[206],
И подати взимать с людей и знатных, и простых[207].
Стен быть во градах не должно и башен крепостных[208],
Отныне пошлин брать нельзя, дорожных и въездных,
25 Лишь ту, что исстари была, и никаких иных[209].
Баронам, кои Церковь чтят, тем, чьи плащи в крестах,
Что ни попросят, все отдать с улыбкой на устах
И впредь противиться не сметь, ворча о бременах,
Какой бы ни издал указ всей Франции монарх.
30 Свой край оставит граф Раймон[210], ведь он, увы и ах,
Паломником обязан стать и жить в святых местах
Столь долго, время проводя в молитвах и постах,
Пока прощенье не придет от пастырей святых.
Владенье граф себе вернет, будь терпелив и тих,
35 Иль в графство рыцари придут в доспехах золотых,
И все утратит он.
Лесса 61
Граф Тулузский отвергает выдвинутые церковниками условия и начинает сопротивление
Узнав, какой земной удел им всем определен,
Решили люди не ходить к монахам на поклон,
Сказав, что лучше пасть в бою, попасть в тюрьму и плен,
Чем покориться чужакам, не защитив свой лен.
5 Ведь то и значило для них принять позорный план,
Что разом превратиться всем в вилланов и крестьян.
И графу клялся не один из знатных горожан,
Что променяет на Бордо Тулузу и Ажен,
Едва в изгнание уйдет тулузский сюзерен.
10 Рекли вассалы, что пойдут, взяв скарб, детей и жен,
За графом хоть на край земли, коль в этом есть резон.
И то не диво, что людей не упрекнул Раймон.
Затем граф письма разослал, избрав учтивый тон,
Всем тем в Фуа и Каркассе, кому мог верить он.
15 Послал гонцов в Альбижуа, Беарн и Малеон[211],
И все откликнулись на зов, как было испокон.
Сам господин де Малеон[212], в ком не найти изъян,
Сказал, что будет воевать лишь за тулузский стан
Отныне навсегда.
Лесса 62