Песнь о жизни - страница 13
Однажды пришла ко мне подруга, предложила поехать на лодке.
«Уплывем верст за десять. В лесу костры зажжем, уху сварим. Ссыльные будут, — шепотом сказала она. — Согласна?»
Я очень обрадовалась. На следующий день, раньше назначенного срока, была уже у подруги. День выдался ясный. На нескольких лодках мы спустились вниз по реке. Плыли долго. Причалили в небольшой бухточке. Поднялись по крутому берегу в сосновый бор.
Там уже ждали знакомые и несколько ссыльных. Вскоре из леса вышла еще группа. Среди них, видимо, были особо важные политические. Поставили караул. Все засели за уху. Ее в большом котле на костре сварили. Много шутили, смеялись. Ели с большим аппетитом. Потом разбились на группы, разбрелись по лесу.
Больше всего людей собралось около худого, сутулого ссыльного. Он негромко читал что-то напечатанное На папиросной бумаге. Я подошла послушать. Ничего Не поняла, перешла к другой группе. Здесь кричали, спорили до хрипоты. Темнело. Мы развели костер, все собрались вместе. Поднялся высокий бледный человек.
Товарищи смотрели с тревогой. Знали: у него туберкулез, остались считанные дни его жизни. При свете костра он показался мне огромным и совсем особенным. Тихо сказал:
— «Песня о Соколе»… «Высоко в горы вполз Уж и лег там в сыром ущелье свернувшись в узел и глядя в море».
Тишину нарушал треск костра. Ссыльный читал хорошо. Слабый вначале голос звучал все сильнее:
— «… — Да, умираю! — ответил Сокол, вздохнув глубоко. — Я славно пожил!.. Я знаю счастье!.. Я храбро бился!..»
Все заслушались, лица как-то помолодели. А он читал, только голос стал слабеть. И вдруг почти крикнул:
— «… — О, если б в небо хоть раз подняться!.. Врага прижал бы я… к ранам груди и… захлебнулся б моей он кровью!.. О, счастье битвы!..»
Ссыльный закашлялся, прижав худые руки к груди. Его закутали, положили на траву. Темный лес показался страшным. Глаза у всех потухли.
— «А Уж подумал: Должно быть в небе и в самом деле пожить приятно, коль он так стонет!..» — произнес звонкий молодой голос.
Теперь у костра стояла тоненькая девушка. Она просто, с большим чувством продолжала прерванную песню.
Как обрадовались все! Даже больной меньше кашлял. А молодой голос звучал все сильнее, смелее^
— «Пускай ты умер!.. Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету!
Безумству храбрых поем мы песню!..»
Все вскочили, подхватили последние слова…
Костер давно потух. Была ночь. Печальные песни ссылки сменялись бодрыми, революционными. Замолкали. Кто-нибудь начинал новую.
Только утром вернулись домой.
Много прошло времени с тех пор, но я не могу забыть этой ночи в лесу и «Песню о Соколе» хорошо помню.
Позднее, когда мы стали старше, любовь к книгам еще больше выросла.
— Девочки, — сказал нам как-то наш школьный товарищ Коля Сомов, — в воскресенье мои именины. Приезжайте завтра ко мне с ночевкой. Я достал замечательную книгу — новые рассказы Горького. Пирогами мать накормит. А на следующий день на лыжах побегаем….
Все, конечно, обрадовались. На день уехать из города! Послушать Горького! Родители наши не только согласились отпустить нас, но и вкусной провизией снабдили.
На следующий день, в разное время, двумя дорогами выехали из города розвальни с молодежью. Лошадей дали знакомые крестьяне.
Хорошо зимой вырваться на волю! Посадив своих пятерых подружек, я крикнула на лошадь. Понеслись легкие сани. Любила я кучерить, и лошадка была знакомая. Мы вихрем летели по полям.
Вот уже город позади. Дорога по реке хорошая, накатанная. Мороз градусов десять. И луна. Большая, полнолицая.
— А-ну!..
И мы уже на крутом берегу. На подъеме у нас две девочки вылетели из саней. Еще веселей стало.
Поле широкое. Снег переливается. Мороз щиплет. Тряхнуло опять на рытвине. Вылетели еще двое. Догоняют. Согреваются на ходу.
Въехали в лес. Дорога в тени. Жутко. В том оду бродило много волков. Мы прижались друг к другу и напряженно глядим в чащу. Лошадь фыркает, бежит легко. Наконец посветлело. Перед нами снова Поле.
Я кнутом подстегнула лошадку:
— Лети, Малёк!
Захотелось хором песню запеть. Но нельзя, услышат…