Песни - страница 12

стр.
там же, где от лампочки круг.
7–9 января 1983

Стихи были написаны раньше. Формальный обыгрыш рифм «круг», «мрак», «друг», «враг», игра со словами оборачивается игрой со смыслом. Оказывается, что такого рода рифмы несут большую смысловую нагрузку. А вот мелодия пришла — прямо открытие, ритм, вернее, — потому что в стихе такого рваного ритма нет. Это мое личное открытие, этим я горжусь. Разнодольный метр. Этого, по-моему, не было ни у кого. Если я ошибаюсь, то, значит, я просто невежественен и изобретал велосипед.

1989

Дитя и мать

Легли ресницы, словно тени,
как тени в полдень,
какой изгиб каких растений
сейчас мы вспомним.
Искать сравненья — нету силы,
и труд напрасный:
дитя не может быть красивым —
оно прекрасно.
Многие лета
детям Земли.
Радость
ответа
тем, кто нашли.
Ave Maria!
Споемте славу нашей милой,
не помня худа,
чье тело грешное явило
вот это чудо.
И что бы с нею ни случилось,
вдоль жизни долгой! —
уже дарована ей милость
прожить Мадонной.
Счастье прощенья
всем Матерям.
Свет утешенья
тем, кто терял.
Ave Maria!
24 сентября — 1 октября 1979

Хотелось, чтобы был свет, была высота… Должна быть сбалансированность, какое-то равновесие в песнях для себя самого. Стиль хоральный, тот самый, XIX века. Не хочу отрекаться от первоисточников, от влияния. Святое влияние. Вошла в спектакль «Баллада о солдате» Ленинградского государственного драматического театра имени В. Ф. Комиссаржевской.

1989

Домик на колесах

Мне надоело помнить,
что в этом мире
гигантские карлики
долбят в микрофон, —
и я иду в мой домик,
где дважды два — четыре,
над головой полметра
и маленький плафон.
Мой домик весь оклеен
газетами снаружи —
пестрят передовицы
наказами для нас, —
но их внутри не видно,
и я хочу в мой домик,
мой домик на колесах,
а в нем три пары глаз.
А больше мне не надо.
А где-то рвутся бомбы,
и где-то новый карлик
растет словно грибок, —
а я хочу в мой домик,
в мой домик на колесах,
где светятся три пары глаз
и я не одинок.
Декабрь 1962

Дом построен, дом готов…

Дом построен, дом готов
встретить всех своих жильцов, —
этой песне детский сад нас научил.
Только веник в руки взять
и последний сор убрать —
кто-то хвостик этой песенки забыл.
А пора, давно пора —
катят тачку со двора,
что-то скучно у тебя и у меня.
Может, ждем особый день,
может, руки пачкать лень,
может — просто надо веник поменять.
Мы не видим здесь затей
про отцов и про детей —
старикам у нас, как водится, почет.
Просто надо веник взять
и в квартире грязь убрать,
пока вниз к соседям не течет.
23 октября 1963

Ехали евреи

Ехали евреи из России прочь,
где росли, старели, коротали день да ночь.
Но мамою не называли —
все пинка от мамы ждали,
а дождались — стало им невмочь.
Ехали евреи вначале кто куда.
Думали — успеют на любые поезда.
Но Америка накрылась,
хоть Германия открылась.
В общем — оказалось, всем сюда.
Думали евреи на Родине осесть:
косточки погреем, будем сладко пить да есть.
Родину не выбирают, дома стены помогают,
если только эти стены есть.
Верили евреи — уж здесь наверняка
в теплом доме на постели разомнем бока.
Но что мы видим, что мы слышим?
Нету стен и нету крыши —
схар-дира[10], вот все, что есть пока.
Приехали евреи — черт их к нам принес.
Лишь Шамир, Шарон и Перец рады аж до слез,
да вот беда: Шамир — борец за мир,
ну а Шарон — против ООН,
так кто же за евреев — вот вопрос!
(О!) Перец — он раввин, и борода его бела.
Зорко смотрит он сквозь брюки, есть ли брит-мила[11]?
Кто прежде в партию не смог пройти —
так здесь пожалуйте в «дати»[12],
и будет жизнь приятна и мила.
Ну здравствуйте, славяне, с абсорбцией вас прямой!
Евреями мы были там, в России, за кормой.
Здесь же, в качестве нагрузки,
докажи, что ты не русский, —
словом, с возвращеньицем домой!
Ехали евреи…
Две тысячи лет ехали, ехали…
…и едут до сих пор.
20 августа — 29 декабря 1990

Еще о жизни

Так что же есть жизнь? Продолженье —
вот главное свойство ее.
Оценит размеры крушенья
и требует снова свое.
И снова накладывай пластырь,
заделывай в корпусе течь.
Живи! А про меньшую плату
не может идти даже речь.
И снова ударами весел
поставь по теченью челнок.
И все, что ты в панике бросил,
сложи аккуратно у ног.
Глотая, как слезы, потери,
сочти немудреный свой груз.