Петля на шее - страница 6

— Э, мужик, спокойно! — сглотнул Виктор. — Ты только не дергайся! Его охранники отреагировали правильно, но поздно — выхватили каждый по короткому ПМу и направили в мою сторону. Мгновением раньше они бы меня изрешетили, но сейчас у меня появился спасительный билет.

— Двигай в машину, — велел ему я. Мы подошли к ней медленно и осторожно — ранить Виктора я не хотел, иначе бы тут же стал трупом. И когда мы уже стали садиться внутрь, на заднее сидение, раздался пронзительный крик смертельно раненого человека. Я задрал голову вверх, теперь уже зная, куда нужно смотреть. Отскочить я не успевал — он падал, и сквозь него был виден маленький кусок черного неба. Еще немного, и он продавит крышу вместе с Виктором и мной, не успевающего освободиться от преступного главаря, вцепившегося в меня мертвой хваткой. Я разглядел его. Это был мужчина лет тридцати, полный как бочка и с густой шевелюрой, развевающейся на ветру. Он падал спиной вниз, расставив руки в стороны, словно пытаясь летать. Кричать он перестал этаже на пятом. Когда он пролетал третий этаж, декорации моментально сменились. Картинка переменилась так резко и быстро, что я этого поначалу не заметил. Бац! Я снова в маленькой комнате за круглым столом, смотрю на появившегося в дверном проеме Макса.

— Макс? — Славик, сидящий справа от меня явно удивился, увидев своего товарища. — Ты где пропадал? Сейчас я отреагировал мгновенно, совершенно не раздумывая. Вскочил так, что круглый заляпанный стол аж подпрыгнул, придавливая разом и Славу и Димана. Подбежал к Максу и без труда швырнул его назад, в образовавшуюся свалку. Выскочил в воняющий дерьмом и хлоркой узкий коридор и побежал к выходу. Лестницу я опять проскочил, на балконе тоже не задержался — пара секунд и я на земле. Преследователей еще не видно, но даже сквозь шепот дождя и шелест ветра слышно их чертыханье. Я быстро забегаю за угол дома, потом за еще один — и вот я у пожарной лестницы. Что делать дальше? В частники я не побегу — это я уже проходил. По асфальту тоже. Честно говоря, вариантов у меня всего два — либо в поле, поросшее бурьяном, либо в стоящий рядом мусорный контейнер. Стараясь дышать ртом, я полез в полупустой металлический гроб.

Бесшумно захлопнул за собой крышку и зарылся поглубже — здесь было много сырых картонных коробок, а прочий вонючий мусор — тонкий слой противной склизкой кашицы на самом дне. Я затих, вслушиваясь в окружающие звуки и ожидая, что меня тут же найдут. Сквозь барабанную дробь дождя о крышку контейнера я спустя секунд десять услышал торопливые шаги.

— Черт, куда он делся? — это был голос Славика. — Его видит кто?

— Не-а, — ответил ему Диман. — В частники поди убежал.

— Ну, так двигаем туда! Нельзя его упустить! Шаги стали удаляться, и уже на самой границе слышимости я разобрал слова Макса:

— А чего у него рот в крови был? Вы его уже избили что ли? Ответа я не услышал. Осторожно пощупал рот — тот был мокрым, как и все вокруг меня, но это была не вода. Только сейчас заметил, что все это время у меня шатаются два зуба, и во рту постоянный привкус крови, разбавленной слюной. Нет. Это точно не мое воображение. И никакое не предвидение.

— «День сурка», — вспомнил я фильм. — Хотя нет. Скорее «Новый день». Я выругался. Действительно, все было предельно логично, если принять на веру тот факт, что петля времени — для меня теперь уже не фантастика. Как я в нее попал? Почему именно я? Почему она такая короткая — у всех героев были 24 часа, а у меня — сколько? Десять минут? Полчаса?

Плохо, ой как плохо. И, что еще хуже — здесь я не бессмертен, в отличие от большинства героев такого жанра. Рот разбит, живот превратился в отбивную. Я действительно умереть могу. А что будет, если я умру? Вся вселенная зациклится на этих минутах? Или это локальное событие? Узнать я этого не смогу никак.

Да и не хочу. А я ведь в прошлой петле чуть не умер — тот падающий человек должен был прикончить меня, но петля схлестнулась чуть раньше. Еще бы немного и… Что мне делать? Разорвать ее или попробовать жить вот так?

Полчаса. Далеко не лучших полчаса. Нет, нужно разорвать. Долго я так убегать не смогу — даже если смогу уцелеть, то мне рано или поздно это до смерти надоест, и я сам наложу на себя руки. Нет! Нельзя так мыслить! Что бы сказал отец на этот счет, подумай!