Петрусь Потупа - страница 11
А Петрусь всё смотрит.
Вон под водой колеблется зелёная борода водорослей. Развеваемая течением, она словно кивает ему. На середине вереницей поднимаются со дна маленькие пузырьки, будто вода закипает. Василь говорит, что это дышит водяной, но Петрусь знает, что на дне рак.
Вдруг из глубины выносится тёмная извилистая лента и, клюнув воздух, штопором уходит в воду.
— Угорь! — шепчет Петрусь.
Он смотрит в густую чащу лилий и кувшинок. Рука мальчика разжимается — бич валится на землю. Мгновение — и Петрусь сбрасывает рубаху.
Несколько секунд он стоит обнажённый на солнце.
«Поплыву… нарву лилий и покажу хлопцам, что нет водяных!» — решает Петрусь и прыгает в воду.
Летят брызги, перед мальчиком широко катится водяная дуга. Мысик позади. Холодные языки течения лижут тело, тянут назад, но Петрусь удваивает усилия. Чтобы не было страшно, он гулко хлопает ладонями по воде, плескается, шумно дышит.
«Надо бы тише, — думает Петрусь. Но тут же ободряет себя: — Нет водяного, то Василевы враки».
Под ним появляется бредень водорослей, стебли щекочут, и мальчику кажется, что вот-вот из этой водяной пряжи появится рука, чёрная, длинная…
Лилии быстро надвигаются. Вода становится тёплой, как парное молоко. Петрусь видит на краешке листа кувшинки стрекозу. Золотистой синевой искрится сеточка крыльев, голубое брюшко то поднимается, то опускается. Насекомое вспархивает и, пошевелив крылышками, садится мальчику на плечо.
Петрусь мгновение косится на зелёные глаза стрекозы. Цепкое прикосновение лапок неприятно. Мальчик встряхивает плечом — ноги уходят в глубину. Петрусь испуганно отталкивается ногами и уже ни на что не обращает внимания.
Кругом лилии. Рука мальчика опускается. Скользкий стебель натягивается, как струна, гулко рвётся. Одна лилия, две, пять… Довольно! Ещё несколько кувшинок. Всё. Сердце усиленно колотится. Скорее назад! Но Петрусь не торопясь, зная, как здесь опасно запутаться, переворачивается на спину, кладёт цветы на грудь и осторожно гребёт ногами. Он плывёт всё быстрее. Но вот его подхватывает холодная струя течения и подносит к берегу.
Петрусь на четвереньках карабкается на мысик.
«Эге, да в стаде неладно!»
И правда: несколько коров пасутся в стороне, а Красавка, любительница пошкодить, уже на пути к Чёрному бучалу — торфяной трясине, засосавшей пастуха и не одну корову.
Петрусь хватает бич, резкий щелчок оглашает воздух. Красавка насторожилась. Удар повторился — и строптивая коровёнка нехотя трусит к стаду, куда послушно вернулись и другие коровы.
Мальчик оглянулся — никого.
«Заловились», — улыбнулся Петрусь и, быстро одевшись, подошёл к лилиям. Он спрятал их в ветвях ивы, а сам с наслаждением раскинулся на спине. В его теле — ощущение лёгкости и прохлады, на сердце — чувство огромной радости и гордости.
«Я теперь смелый, как тот кобзарь… один плыл», — думает Петрусь и смотрит на небо. Оно кажется беспредельным, синим, как васильковое поле, глубоким-глубоким. Облако снежным комом валится на солнце, и ползучая тень крадётся по земле. Ещё миг — и солнечный поток стремительно вырывается из-за края облака, обдавая Петруся горячей лаской.
«Как хорошо! — радуется Петрусь. — Кабы люди были добрыми, как солнце… И не было таких людей, как староста… А пан? Может, он тоже такой…»
Петрусь вспомнил одно событие, и яркий день потускнел.
Случилось, что минувшим летом подул суховей. Его горячее дыхание захватило много земель, дошло и до Вербовья.
Казалось, не миновать голодной беды, но хлеба уже дозревали. Спелые колосья покорно поникли над полевыми дорогами.
Надо было торопиться с уборкой, а люди, брошенные на панщину, должны были шесть дней работать на графских загонах и только один день — на себя. Крестьянский хлеб осыпался. Чтобы спасти драгоценные зёрна, Степан с Катериной, как и односельчане, работали на своём поле по ночам. При свете месяца, измученные за день, они урывали несколько часов короткого ночного отдыха.
Лица людей осунулись, глаза лихорадочно блестели. Обессилев, они валились на землю и с серпами в руках засыпали.
А суховей всё дул. Серая мгла задёрнула багровое солнце. Горел торф, и едкий дым, стелясь по земле, душил работающих.