Петрусь Потупа - страница 10

У отмели сгрудилось стадо коров. Одни из них забрались в воду, другие развалились на берегу. Полузакрыв глаза, они сонно жуют жвачку, обмахиваясь хвостами, и кивают головами, словно кланяясь.

А вот и пастухи, поодаль от стада. Их группа выделяется белым пятном.

Вся природа охвачена истомой, но мальчики не чувствуют этого — лица напряжённы.

Старший, шестнадцатилетний Василь, рассказывает, остальные пастухи слушают. Петрусь лежит в стороне и что-то палочкой чертит на земле. Василь часто на него поглядывает, словно ему важно его внимание.

— А дальше пошло… — тянет Василь. — Дядько Барило как кинется грести до берега, а водяной обхватил руками чёлн и не пускает. Тут Барило понатужился так, что очи вылезли, как у жабы. Вырвался-таки. Подплывает до берега, глянул, а рыбы нема — водяной утянул, да ещё разом с садком!.. Вылез он из челна, снял шапку. «Крый меня, боже!» — шепчет. А тут он сам и выплывает.

— Кто?

— Водяной.

Белоголовый Мирон испуганно оглядывается. Лаврик подтягивает ноги, словно ему холодно. Один Петрусь остаётся спокоен, хотя слушает с любопытством.

— Вылез он вон из той гущи…

Глаза пастухов следят за рукой товарища и словно впервые видят широкий раструб реки, где на середине горстями снега белеют лилии.

Между ними плавают зелёные блины листьев, торчат жёлтые головки кувшинок. Заслоняя горизонт, прямо из воды поднимается стена тростника. Отсюда, всколыхнув тишину, нет-нет да и выпорхнет стая уток, а то вылетит и жалобно заплачет чайка. Но сейчас всё было тихо, лишь сорванным бурей листком под облаком кружил ястреб.

— …А тут голова раскидала листья и поднялась, — продолжал Василь уже шёпотом. — В волосья понабилась тина, сучья, что в невод. После вышли из воды руки, длинные, чёрные, на пальцах ногти, будто он их год не стриг, и давай чиститься. Почистился, протёр кулаком очи, осмотрелся. Но тут вышло из-за тучки солнышко, ослепило чертяку, он и пошёл под воду.

— А что с Барилом?

— Трясётся. Прочитал молитву, а потом и говорит: «Чтоб тебе там и потонуть!..» И пошёл до дому. Говорят, с того часу и рыбалить бросил.

Наступило короткое молчание.

— Теперь я не пойду купаться, — боязливо говорит Мирон.

— И я, — вторит ему маленький Лаврик.

Третий, низенький и коренастый Панько, растерянно оглядывает товарищей:

— А как же не купаться? Жарко ж.

— А как хотите: купайтесь не купайтесь, а водяной сидит и своего дожидается, — равнодушно, как о чём-то непреложном, роняет Василь и взглядывает на Петруся. — А ты, Петрусь, будешь купаться?

— Буду. Да ещё поплыву туда, где водяной сидит.

— Вот не поплывёшь!

— Поплыву!

— Там и без водяного запутаешься, — вставляет Панько.

Мирон взглядывает на солнце:

— Хлопцы, ещё рано. Пойдём раков тягать?

— Зачем они? — лениво отзывается Василь.

— Как — зачем? Наварим да будем есть.

— Не отравиться б, — замечает Панько.

— Паны ж едят!

— То паны. У них брюхо до раков приспособлено, а у мужика не примет, — уверенно заявляет Василь. — Еда — то панская.

— Батько говорил: что у пана, что у мужика брюхо одно, — вмешивается Петрусь. — Будем есть.

— Давай попробуем! — поддерживает Лаврик.

Василь вопросительно смотрит на товарищей и вдруг оживляется:

— А правда, давай!

— Пошли! — вскакивает Мирон.

Василь оглянулся на стадо:

— А кто останется?

— Я, — вызвался Петрусь.

— Ты? Добре. Гляди только, чтобы часом коровы не потянулись к Чёрному бучалу.

— Не бойся, Василь, догляжу.

— Лаврик, корзинку бери! — кричит Мирон.

Поравнявшись со стадом, Лаврик, заложив пальцы в рот, пронзительно свистит.

Откуда-то из-под берега вырывается мохнатая собачонка и со звонким, заливчатым лаем несётся за пастухами.

Петрусь оглядел дремлющее стадо и пошёл к берегу, на своё любимое место. Это был маленький зелёный мысик с низкорослой ивой и чёрной корягой, с которой ребята лягушками прыгали в воду.

Прислушиваясь, как ива, опустив свои гибкие зелёные ветви, шумно полощет их в быстрине, как какое-то насекомое басовито жужжит над ухом, мальчик задумался.

«И чего это Василь врёт? Водяной… Ведь то пустое. Где он?» — спрашивает себя Петрусь и вглядывается в реку.

Солнце пронизывает прозрачную толщу почти до дна. Вдруг в этой россыпи воды и света появляется рыбка. Её розовые плавники тихо шевелятся, рот беззвучно глотает воду. Рыбка боком взглядывает на мальчика и, вильнув хвостом, уплывает.