Петрусь Потупа - страница 7

— Харитон Иванович, научите меня читать! — просительно вырвалось у Петруся.

Дьячок долго смотрел на мальчика удивлёнными, расширенными глазами, пока они не утонули в слезах.

— Что ж, — наконец сказал он, — от одного дурня не отделался, а уже другой навязывается? Да я…

Дьячок осекся.

В дверях колыхалось тело дьячихи.

— Это его-то? — сказала она, указывая пальцем на Петруся.

Мальчик испуганно оглянулся на дьячиху, но не растерялся.

— Я грибов вам натаскаю белых, больших. Вот таких, во! — показывал он. — В Мокрой луже наловлю карасей, сколько захотите! — И Петрусь перечислял всё, что он может сделать, если его научат читать.

При словах «белые грибы» лицо дьячихи насторожённо вытянулось, а при слове «караси» глаза её сделались такими, словно их окунули в масло.

— Слышишь, Харитон Иванович? — сказала она подобревшим голосом.

Но Харитон Иванович не слышал. Закрыв лоб руками, он размышлял вслух:

— Не выучу я этого олуха Данилу… Стой! А что, если вместо одного дурня да буду учить двух? Может, Данила и поумнеет, возьмётся за науку. А то голова…Два мешка пшеницы дал, гречки мешок…

Придя к такому решению, Харитон Иванович светло взглянул на Петруся:

— Так ты, хлопче, учиться хочешь?

— Да, — тихо ответил Петрусь.

— Ну, добре, учись, — сказал дьячок, кладя ему на плечо руку.

— Нет, постой, я вот посмотрю, как он работу сделал! — сказала дьячиха, подходя к перилам крылечка.

Но придраться было не к чему: рядом с мешком лежала гора подсолнухов.

— Можно посмотреть книгу? — несмело спросил Петрусь.

— Смотри, — разрешил дьячок.

Петрусь осторожно поднял толстую книгу в коричневом кожаном переплёте, закапанную воском. Чёрные живые глаза его загорелись.

«Эге, я буду учиться читать! Что теперь батько скажет? — Но вдруг его охватила тревога: — А что, если батько не дозволит?»

Тревога не покидала его до конца дня. Она не оставляла и по дороге к дому.

Степан только пришёл с панщины и умывался, когда во дворе появился Петрусь.

— Тату, тату! — кричал он ещё издали.

Потупа спокойно выслушал сына и нахмурился. Дома было работы много, да и на панщине шла горячая пора — Петрусь был нужен.

Но глаза мальчика так настойчиво просили, что Степан не устоял:

— Ну уж добре, учись, может, оно и пригодится. Пойди скажи матери.

Петрусь бросился обнимать отца и, заглядывая ему в глаза, сказал:

— Тату, а я на заре ходил бандуру слушать.

— Ну! — не поверил Степан.

— Ага, ходил, — продолжал мальчик и рассказал отцу, как бегал в овраг.

«Не трус», — подумал Степан.

От отца Петрусь стремглав вбежал в хату.

Выслушав сына, Катерина просто сказала:

— То хорошее дело — святые книги читать. Учись, Петрусь. Пусть тебе бог поможет, — и вышла из хаты.

«Вот бы помог!.. А кто его видел?» — подумал Петрусь и, став на лавку, дрожащими руками взял икону. Тёмная поверхность тускло выделяла лицо святого. Оно напоминало мышь, выглядывающую из норки. Страшно! Мальчик поспешно перевернул икону. Она пахла ладаном, и на обратной стороне ясно обозначались слои дерева.

«Доска? — удивился Петрусь. — А на доске бог. Чудно!»

Теперь бог не был для него таким страшным, как раньше.

— Ну, молодец, молодец! — хвалил дьячок, слушая, как через месяц Петрусь читал Часослов. — Сподобил тебя господь разумом, Петро. Добре читаешь.

Тут же сидел Данило, угрюмо глядя себе под ноги.

С тех пор как Петрусь пристал к ученью, Данило делал некоторые успехи. Дьячок был доволен: «Говорил я, что Данило будет тянуться, так оно и вышло».

Но Харитон Иванович ошибался — причина старанья была иная.

Однажды дьячок приказал Петрусю отнести попу Евангелие. Выйдя за ворота, Петрусь столкнулся с отцом Данилы. Далеко отводя от себя посох, староста важно шагал по улице.

— Чего несёшь, хлопче? — спросил он Петруся.

— Евангелие попу.

— Евангелие? От кого?

— От Харитона Ивановича.

— А, от дьячка. Ну, неси!

— А я читать учусь, — похвалился мальчик.

Староста уже было пошёл, но тут остановился.

— Читать? — изумился он.

— Ага, с вашим Данилой вдвоём учимся. Я уже буквы знаю, — простодушно рассказывал Петрусь.

Староста крякнул, лицо его покраснело.

— Ты чей?

— Потупы Степана.

— Тьфу! Портков нема, а туда же — учиться! Не твоего ума это дело…