Петрусь Потупа - страница 8

— Так ваш же Данило учится!

— То Данило, а то ты. Не разбираешь, дурень! — И староста пошёл дальше.

Петрусь недоумевал. За что его назвали дурнем? Чего староста сердится? Разве ему, Петрусю, нельзя учиться?

Дома Силантий Денисович велел позвать сына:

— Ты что же не сказал, что с тобой учится Потупа? Не думаешь, дурень, что он тебя сбить может? А?.. Не думаешь?

Данило, больше всего боявшийся отца, задрожал.

— Ну, говори: что заплатил Степан за ученье?

— Ничего. Петрусь работает им, носит грибы, рыбу…

— Ага! Вот оно что! Ну, а учится как?

— Погано, — процедил Данило.

— Погано? — подхватил староста. — Вот так я и думал!

Слова отца ободрили Данилу, и он не раз говоренное ему дьячком валил на Петруся:

— Харитон Иванович говорил, что барана легче учить, чем Петруся, что скамья, на какой он сидит, и та умнее и что ему во сто лет не научиться читать…

— «Во сто лет»! Ха-ха-ха!.. «Во сто лет»! — смеялся довольный староста. — Дурень, значит… — И неожиданно спросил: — Ну, а ты как учишься?

Данило опешил:

— Я… я ничего… добре.

— Ну вот, так и треба, чтоб добре.

Староста стал набивать трубку, лицо его вновь нахмурилось. Но вдруг оно осветилось мыслью.

— Вот надумал так надумал! — крикнул Силантий Денисович и так хватил ладонью, что стол подпрыгнул.

Данило с беспокойством взглянул на отца.

— Так вот, слушай: на рождество договорюсь я с дьячком, чтобы ты в церкви читал «Апостола», а за тобой этот… как его… Потупа. Пусть люди послушают дурня… Бо не лезь сиволапой мордой не в своё корыто!

И, довольный выдумкой, староста вышел из хаты.

Данило побледнел: вот когда откроется его ложь. С этого времени он тянулся за Петрусём.

Петрусь трудился не покладая рук. Год выдался на грибы урожайный, и мальчик до самых заморозков собирал боровики, ловил карасей, которых дьячиха жарила в сметане. Жадность её изводила мальчика. И если бы у Петруся не было такого друга, как Фрося, ему пришлось бы плохо. Петрусь тоже не оставался в долгу и чем мог помогал девушке.

У дьячка Петрусь узнал, что, кроме книг о боге, есть ещё книги о жизни людей. Как говорил Харитон Иванович, «у пана их столько, что и счёта не хватит».

— Вот бы такую одну! — с завистью воскликнул Петрусь.

— Есть у меня одна такая, запрятана в сундуке, — сказал Харитон Иванович. — Будешь стараться — подарю.

Петрусь старался.

Выпал первый снег. Дьячок объявил мальчикам, что они уже учёные и что науке их пришёл конец. В тот же день он извлёк из сундука заветную книгу и протянул её Петрусю:

— Возьми, Петрусь, да помни Харитона Ивановича.

Это была «Энеида» Котляревского, и начиналась она так: «Эней був парубок моторный и хлопен хоть куды козак…»

Книга, написанная на родном украинском языке, да ещё стихами, привела Петруся в восторг.

Овладев новым шрифтом, он читал её так часто, что вскоре множество стихов заучил на память. Петрусь всем существом переживал чудесные приключения героя книги — Энея.

Потрёпанная книжка была обновлена. Вишнёвым клеем он прилепил оторванные листки, выстрогал из дерева крышки. На чердаке хаты он устроил хранилище, куда и прятал свою книгу.

Тем временем староста готовился к выступлению сына. Желая проверить его знания, он заставил Данилу читать. Но сын схитрил, выбрав в Часослове место, которое не раз читал у дьячка. Староста остался доволен и на другой день отправился к дьячку. Харитон Иванович, ничего не подозревая, сказал:

— Пусть Данило читает первым, мне всё едино.

Петрусь, узнав, что ему придётся выступать в церкви, заволновался:

«А что, если испугаюсь? Собьюсь?..»

Не раз прибегал мальчик к дьячку читать. И читал так хорошо, что даже дьячиха, равнодушная к чтению, и та сказала:

— Вишь, мальчишка, а читает не хуже попа.

И вот наступило рождество.

На второй день праздника дверь в хату Потупы отворилась, и вошёл староста, окутанный клубами морозного пара:

— Здравствуйте, добрые люди!

— Здравствуйте.

— Слыхал я — ваш хлопец будет читать в Церкви. Так дай, думаю, принесу бедным людям сапоги, а то знаю — нема у вас. А послушать родное дитя всякому охота. Правду я говорю?

— Ой, как хочется, что и не скажешь! — подхватила Катерина. — Спасибо вам, Силантий Денисович, за ваше добро.