Пикировщики - страница 41

— Капитан Власов! Зачитайте приказ. Помначштаба вышел на середину и открыл красную папку. Громким, торжественным голосом он начал:

— «Товарищи красноармейцы и командиры! Поздравляю вас с всенародным праздником — Днем авиации… За успехи борьбы на фронте… объявляю благодарность капитану Челышеву… Гореву… Усенко… Гаркуненко…»

После торжественной церемонии Богомолов повернулся к Михайлову:

— Все нормально, комиссар. Получилось. Только, эх, черт, забыл дать команду, чтобы все переоделись в форму. Чего ее сундучить?

— Учтем на будущее.

— Ты что? Действительно организовал концерт? Леонид Васильевич загадочно улыбнулся и пригласил:

— Посмотрим, присаживайтесь.

Командиры и красноармейцы уже расположились на траве вокруг стола. Принесли табуретку, на нее сел с баяном лейтенант Лопатин, и почти сразу под кронами нависших деревьев полилась плавная мелодия вальса «На сопках Маньчжурии». Затаив дыхание, люди слушали.

Вальс сменила торжественно-мужественная песня «Вставай, страна огромная…».

Исполнителю дружно и долго аплодировали.

Потом на импровизированной сцене появился с гармошкой в руках стрелок-бомбардир сержант Иван Койпыш. Он с таким задором рванул плясовую «Лявониху», что люди заулыбались, стали похлопывать руками, пританцовывать.

Гармониста сменил небольшого роста, щупленький воентехник Семен Жучков. До войны он был признанным полковым певцом. Как-то сейчас?

Жучков откашлялся, кивнул Лопатину и бодро начал:

Голос певца взвился ввысь, зачастил в темпе марша:

Жучкова сменил другой певец — Николай Екшурский. И вновь полилась удалая песня:

Вальсы и песни были довоенные, хорошо всем известные, и потому будили у каждого воспоминания о прежней мирной жизни — такой недавней и такой далекой теперь… Все заметно взгрустнули…

Зрители оживились, когда вынесли еще две табуретки и на них сели Лопатин, Койпыш и… старший политрук Михайлов с гитарой.

Допоздна шел концерт, над притихшим лесом звучали боевые песни…

Напряженность боев росла с каждым днем.

К 20 августа, выполняя приказ Ставки, 24-я армия генерала Ракутина в основном закончила сосредоточение и изготовилась срезать опасный «ельнинский выступ». 13-й авиаполк получил задачу: систематическими бомбардировками и штурмовыми ударами ослаблять силы противника, засевшего в Ельне, разрушать его оборонительные укрепления, уничтожать резервы.

Чтобы выполнить такую объемную задачу, наших сил не хватало. В какой-то степени недостаток можно было компенсировать увеличением нагрузки на самолеты.

Каждому экипажу предстояло ежедневно совершать не менее трех-четырех вылетов. Поэтому мы сразу приступили к подготовке. Накануне вечером все рассчитали, изучили по снимкам оборону немцев и распределили между собой цели.

На рассвете 20 августа восьмерка наших двухмоторных «петляковых» под маскировочными сетями стояла по краю летного поля вдоль опушки леса. В серой предутренней дымке тускло светились их острые носы, остекленные кабины, зелено-голубые борта. У самолетов копошились техники, а летный состав расположился вблизи в ожидании команд.

Мы с Устименко, его бомбардиром Ямщиковым и Усенко лежали в густой траве и, чтобы отогнать назойливый сон, курили ядовитую махорку и потихоньку разговаривали.

Раннее утро было теплым. В тишине отчетливо слышалось щебетание лесных птиц и голоса людей у соседних самолетов. Везде царил мир и покой.

Но вот голоса стали громче. У самолетов усилилось движение. Вдруг воздух содрогнулся от запускаемых моторов, и все звуки потонули в их мощном реве. На взлет пошли СБ из эскадрильи капитана Горева. Начался еще один будничный день войны.

Летчики Горева первыми наносили бомбовый удар по ельнинским укреплениям. Мы на своих «пешках» должны были развить их успех.

СБ улетели. Мы закурили по новой самокрутке и стали ждать своей очереди.