Пионер, 1951 № 05 - страница 10
Ребята провожают почтальона почтительными взглядами. Даже Раманаускас долго смотрит ей вслед: обида его уже давно испарилась…
Девочка торопится дальше, сумка её становится всё легче и легче. Вот отдаст ещё токарю Стасюнасу его корреспонденцию - и конец…
«Идти на бал-маскарад или не идти?» - раздумывает девочка по дороге. Ведь в ремесленном училище замечательный зал: с белыми колоннами, с навощённым до зеркального блеска паркетом. Как зажгут электричество - зал весь так и засияет… И в училище - собственный духовой оркестр… Ремесленники и по улицам маршируют под музыку… Даже прохожие останавливаются - такие они славные музыканты и так чётко отбивают они>шаг!
«Дом сто сорок один, Стасюнас». Девочка останавливается. Дом новый, белый, красивый. Зелёная решётка ограды побелела от инея. За решёткой мохнатые от снега кусты сирени. Почтальон знает: дом этот - подарок знатному токарю от заводоуправления.
Ещё весной здесь был пустырь, а на пустыре паслись козы.
Хорошо бы, чтобы за сто сорок первым номером и дальше рядком вытянулись новые дома…
Как чудесно бежать по такой улице, оглядываясь на сияющие окна, на свежую дранку новых крыш! Как чудесно с хорошими вестями постучаться в такой вот новый, пахнущий смолой дом и деланно равнодушно окликнуть.
- Эй, есть кто из хозяев?!
«Что же это я стою?» - спохватывается вдруг девочка.
Дверь открывает сам Стасюнас.
Маленькая, ручка почтальона тонет в широкой, жёсткой ладони мастера.
- Здравствуй, соловушка! - говорит он густым басом. - Небось, озябла?
Ну, нет, на этот раз девочка и не собирается ощупывать свой нос Разом скидывает она с плеча сумку.
- Ого! - дивится мастер. - И всё это мне?! Соседям ничего не оставила?
Но тёмные глаза улыбаются Видно, что Стасюнас очень доволен А чего ещё нужно почтальону? Вы вот разве не хотели бы, чтобы все люди ходили весёлые и улыбались?
В комнате тепло, и уши девочки краснеют, как варёные раки.
- Из Каунаса! - звонко объявляет она, выкладывая на стол объёмистый конверт. - Из Клайпеды - целых три, - продолжает она важно, точно письма адресованы ей самой. - Из Шяуляй, из Ленинграда. Из Молотова - два. Из Москвы - одно. Из Таганрога…
- Погоди, погоди! - останавливает её взволнованный мастер. - Из Москвы? - и он бережно откладывает предпоследнее письмо в сторону.
- Двадцать пять писем! - подсчитывает почтальон. - Пять заказных. Распишитесь, пожалуйста, вот здесь в книжке. - Затем она вынимает из сумки газеты. Их тоже много, они ещё пахнут типографской краской.
- Вот что, товарищ Стасюнас, - обращается к мастеру почтальон. - Ваша подписка на газету «Тиеса» кончается. Послезавтра получите в последний раз… Ну, как - ещё на шесть?
- Пиши ещё на шесть…
- Пожалуйста, квитанцию,…
- Ну и славная же ты девчушка!…Полдень, а солнца всё нет как нет. Да оно сегодня навряд ли и покажется: небо обложено синими снеговыми тучами. Эка беда! Разве зимний день не хорош и без солнца? Вы даже и представить себе не можете, как славно поскрипывает снег под ногами!
Воздух холодный и чистый, щёки горят, а сердце полно таким хорошим чувством к людям. Заснеженные дома, снующие машины, ученики ремесленного училища на лыжах… Всё интересно маленькому почтальону в чёрной шинели с молнией на рукаве.
«Хорошо мастеру Стасюнасу! - рассуждает девочка про себя. - Он рационализатор, режет сталь в несколько раз быстрее, чем другие… А сколько писем он получает!… Даже из Москвы пишут!»
Вот опять красивое здание ремесленной школы. В переулке пустынно, только ветер тучами гонит снег Ученики, как видно, разошлись по классам. И Раманаускас, и большеголовый Петрас, и тот паренёк, что приглашал её на маскарад. Сидят, должно быть, сейчас за партами над своими учебниками и тетрадями.
«Ой, а задача по алгебре!» - вспоминает вдруг почтальон.
Она ведь занимается в вечерней школе для рабочей молодёжи Вспомнив об уроках, маленький почтальон ускоряет шаг, но тут же останавливается.
Опять ей на ум приходит старый дворник. Это ведь он первый приветствует её на улице. А потом вздыхает и провожает её печальным взглядом. И почему это ему никогда нет писем? Неужели у него нет никакой родни, ни сына, ни дочери, ни внуков?