Пионер, 1951 № 05 - страница 16
Молодой чабан Сяо Ню, старик-крестьянин Ляо Тин и двое ребят копали могилу, готовили глину, чтобы сделать на могиле арку.
Цзун-Цзунгу, осунувшаяся от горя, резала лопатой дёрн.
Как могло случиться, что Сю Ли не стало? Цзун-Цзунгу впервые в своей коротенькой жизни так близко встретилась со смертью.
Ещё так недавно Сю Ли лежала измученная, но живая, и вот уже похолодели руки, не дышит грудь, не бьётся сердце… А глаза смотрят вдаль, как будто видят что-то своё, далёкое-далёкое, никому больше не видимое и не понятное…
Перед рассветом, когда крик Цзун-Цзунгу разбудил батраков и они увидели мёртвую Сю Ли, больная тётка Мин, держась руками за скользкую стену барака, впервые за долгое время выбралась из своего угла.
- Перепутала смерть,- проговорила она.-Я думала, моё время пришло. - И хрипло дыша, опустилась на колени перед телом Сю Ли.
Сурово стиснув губы, остановилась над мёртвой девочкой Йин Чин. Уходя на работу, молча проходили мимо неё батраки.
- На кладбище после работы! На детское кладбище,- негромко, обращаясь к каждому, говорила Йин Чин.
Ден Ши-фу, узнав о смерти маленькой батрачки, только повёл плечами и буркнул:
- Хоронить надо! Пусть готовят могилу! Могилу копали молча. Изредка кто-нибудь останавливался, разгибая спину, вытирал пот с лица. Земля на кладбище была каменистая. И работа шла очень медленно. Дождь усилился, застучал по листьям; запахло терпкой полынью, прибитой пылью и влагой.
Сяо Ню, закинув голову, посмотрел на тучи.
- Не скоро пройдут! - Отошёл от могилы и, опираясь на лопату, стал под раскидистой старой ивой, которая росла на самом берегу озера.
- А страшно тут!… - тихо проговорил один из мальчиков и посмотрел на хмурого Сяо Ню.
Ляо Тин повёл плечами, воткнул лопату в землю и надавил на неё ногой.
- Страшно? Разве тебя на кладбище кто-нибудь обидит? Никто из тех, кто похоронен здесь, на детском кладбище, никогда никому не причинил ничего плохого! Никто!
Ляо Тин указал вдаль:
- Видите могилы на том краю? И на другой стороне могилы… Всех, кого похоронили здесь, я знал при их жизни. Мне уже много лет! Я был таким, как Сяо Ню, - Ляо Тин кивнул головой на молодого чабана, который сурово молчал, прислонившись спиной к широкому стволу дерева. - Семнадцать лет мне было, когда начали тут хоронить… Первым, припоминаю, был мальчик, сын одного крестьянина… Умер ребёнок от голода - в тот год война была на нашей земле, как и теперь! С полсотни лет назад англичане хотели покорить Китай… Да народ побороть не смогли! «И-хе-цюань» - «Кулак справедливости» - подняли люди против врагов. Я что? Я маленькая песчинка в буране. Ветер поднимает песок, война поднимает людей! Когда налетает ветер войны, много таких, как я, срываются с места. С нами были славные богатыри Цао Фу-тянь, лодочник, и Чжан Дэ-чжен, крестьянин… Я знал Чжан Дэ-чжена… - Ляо Тин прищурил глаза, сжал губы. Лицо его стало скорбным. - Враги расстреливали китайский народ, опиумом травили, а Китай не умирал! Живым был Китай, Китай был будто один могучий, сильный человек! Китай боролся и не склонял головы!
В голосе Ляо Тина были печаль и гнев.
- Они никого не щадили! Смотрите. - Ляо Тин закатал выше локтя рукав драной сорочки: рука его была покрыта белыми, толстыми, как верёвки, узловатыми шрамами, - Меня жгли огнём! Да что меня! Девушек, женщин не щадили! Но везде, куда бы ни приходил враг, навстречу ему поднимался «Кулак справедливости».
Ляо Тин сжал кулак и поднял свою искалеченную руку над головой, так же как пятьдесят лет тому назад, когда он был повстанцем.
- На этом кладбище похоронены те, кого замучили враги. Может быть, и лодочника Цао Фу-тяня и крестьянина Чжан Дэ-чжена похоронили на детском кладбище, потому что не было у них своей земли… Но кто знает, где спят они… Никто не скажет, где их могилы…
Цзун-Цзунгу всматривалась в еле видные сквозь дождевую сетку высокие могилы, в которых были похоронены славные борцы восстания 1900 года.
- Мы хоронили их ночью,- рассказывал Ляо Тин, - тёмной ночью. В одни могилы положили мы их, а в других спрятали оружие…