Пионер, 1954 № 06 - страница 5
- Хорошо, передам, - ответила Шура и поглядела на Тамару. Тамара поняла её взгляд.
- Мама, ну нам же заниматься надо!
- А я уже ухожу! - Антонина Андроновна собрала чашки на подносик. - Но ты, Тамара, не забудь: Шурочка обязательно должна быть у тебя на ёлке. Если до Нового года Катерина Егоровна не выберется, то уж на Новый год обязательно. Так, Шурочка, и передайте.
- Я маме передам, - сказала Шура, - только на ёлку… на Новый год… я не могу к вам придти. Мы к Зине пойдём.
- Но, голубчик, - весело удивилась Антонина Андроновна, - что же там за ёлка будет? Наверно, наша всё-таки будет и побольше и понаряднее! И угощенье получше!
- Нет, - снова отказалась Шура, глядя на неё спокойными, ясными глазами. - Я не могу. Я обещала к Зине.
И снова взглянула на Тамару.
- Мама, уходи же, - сказала Тамара, - ты нас совсем сбила - то с чаем, то с ёлкой! Ну что ты всё к нам пристаёшь и пристаёшь!…
- Каждый делает своё дело, деточка, - возразила Антонина Андроновна, закрывая за собой дверь.
Девочки снова уселись за стол. Но мысли уже бежали по разным путям, далёким от задачника.
- А почему ты на ёлку непременно должна к Зине идти? - хмуро спросила Тамара. - Там и без тебя хватит…
- Я очень Изюмку люблю и Антона, - с тёплой улыбкой ответила Шура, словно эти ребятишки стояли перед её глазами, - их повеселить нужно… И я же обещала.
- Подумаешь, обещала!
- Да если бы и не обещала, пошла бы, - продолжала Шура, - и обязательно пойду. А к тебе потом. Ладно? Праздник-то не один день! Сначала пойдём к Зине, а потом к тебе. Ладно?
- Почему-то ко мне всегда потом. А сначала всегда к кому-нибудь другому! - пожала плечами Тамара.
Шура подняла на неё свои широко раскрытые, полные ласкового блеска глаза:
- Тамара! Но ведь там же маленькие дети. Как же им будет одним на Новый год? А Новый год уже вот он, вот он, за дверями стоит! Ой, ой, как хорошо! В магазинах везде ёлочки, везде игрушки. Ты любишь смотреть? Я очень люблю!
…Зина и ребятишки тоже любили стоять около витрин игрушечных магазинов в эти предпраздничные дни. Каждый день ранними сумерками Зина выходила погулять с Антоном и Изюмкой. Открывая калитку, она спрашивала:
- Куда пойдём? На сквер?
Но и Антон и Изюмка отвечали в один голос:
- На большую улицу, ёлку смотреть!
И они все трое, держась за руки, отправлялись на большую улицу, полную прохожих, огней и широких магазинных витрин.
Их влекла к себе всегда одна и та же обрамлённая огнями витрина. Достигнув её, они останавливались и с увлечением разглядывали волшебное царство, сверкающее за толстым зеркальным стеклом.
Во всё окно, до самого потолка, стояла там зелёная живая ёлка, вся опутанная серебряным блеском и разноцветными огнями лампочек. А что же творилось под её распахнутыми лапчатыми ветками? Тут румяные куклы в синих и белых шапочках катались на санях с горки. Бежали на лыжах весёлые лыжники. Снегурочка в серебряной шубке кормила морковкой плюшевых зайцев. Красная Шапочка разговаривала с волком, а волк поблескивал зелёными прозрачными глазами-пуговицами. Здесь, у ствола ёлки, стоял весёлый дед Мороз в красной с золотом шубе, с серебряной бородой и с большим мешком за плечами. Яркие парашюты спускались сверху, а над ними парили серебряные самолёты с красными звёздами на крыльях… И над всем этим сказочным миром висели неподвижные ватные снежинки, отливающие серебром. Словно и правда снег идёт, только снежинки летят так медленно, что незаметно, как они опускаются вниз.
- А у нас ёлка будет? - спросил однажды Антон, стоя вот так у новогодней витрины.
- Будет, - ответила Изюмка уверенно.
Но Антон смотрел на Зину и ждал ответа.
Будет у них ёлка или нет? Зина и сама не знала. Отцу некогда сходить за ёлкой. Значит, надо самой? А как она её купит? А как донесёт? Может, обойтись без ёлки?…
Зина поглядела на ребят и встретила две пары глаз, устремлённых на неё. Сердце у Зины чуть-чуть сжалось.
- Будет ёлка, конечно, будет! - поспешила ответить она.
«Нет, непременно куплю им ёлку!»
До Нового года оставался один день. А перед Зиной стояла гора дел и забот, и она не знала, как ей справиться. Только что кончилась вторая четверть. Отец настрого приказал: