Пионер, 1954 № 08 - страница 6
Но всё-таки она исполнила просьбу Елены Петровны и поговорила с ней. Она подозвала её к столу перед тем, как начать занятия. Зина, немножко оробев, подошла. Почему её зовут к столу перед всем классом?
- Как ты живёшь? - спросила Вера Ивановна.
Зина съёжилась под её светлым холодным взглядом.
- Ничего, - сказала она.
- Теперь у тебя есть время делать уроки?
- Да. Теперь есть время.
- Но ты помогаешь бабушке?
- Помогаю.
- Значит, всё уладилось. - Вера Ивановна нашла, что тут не лишне улыбнуться, тонкие бескровные губы её раздвинулись и показали белизну превосходных зубов. - Ну и отлично! Садись. Девочки, начинаем урок.
Итак, в школе у Зины дела шли своим чередом. Отметки получались хорошие, пионерские поручения честно выполнялись. Зина была чисто одета и никогда не опаздывала на занятия. Всё было хорошо.
И никто не замечал, что Зина давно уже не ходит на каток, что она редко смеётся, что она бледна, задумчива, всегда озабочена чем-то, будто носит в душе какую-то тяжесть и устала от этой тяжести. И всегда она спешила домой. Кончаются уроки - и она бежит, как будто у неё дома пожар.
- Ах, нелюдимка эта Стрешнева! - сказала однажды Тамара Белокурова, глядя вслед Зине, которая быстрым шагом шла впереди.
- И правда, - кивнула закутанная в пуховый платок худенькая, похожая на цыплёнка Катя Цветкова, - когда ко мне приходила, то была какая-то, ну… дружная. А теперь какая-то, ну… недружная. Всё почему-то молчит…
- А потому что нелюдимка, - подтвердила Тамара, - и воображала! Они с Фатьмой всё время воображают.
Вдруг крепкий снежок ударил ей в спину. Тамара живо обернулась. Шура Зыбина, весёлая задира, Аня Веткина и тоненькая, с длинной косой Соня Ремезова, собравшись в сквере, смеясь, хватали снег и лепили снежки.
- А, вот как! - Тамара перебежала дорогу и, увёртываясь от снежков, сама принялась хватать снег. Тамара была ловка и проворна и так закидала девочек снежками, что те закричали и запросили пощады.
Катя Цветкова осталась «а тротуаре и, улыбаясь, смотрела на снежный бой. Сама она, нежная и слабая, вступить в этот бой не решалась. Раза два она взглянула в сторону Зины. Мелькнула смутная мысль: а может, догнать, остановить или пойти с ней вместе? Зина славно помогала Кате заниматься, когда она была больна… Но синяя шубка Зины уже исчезла за углом. А девочки так шумно и весело сражались, и смотреть на них было так интересно, что Катя осталась стоять на тротуаре.
Зина сегодня возвращалась домой одна. Фатьма зашла в библиотеку, а Зина не могла её дожидаться. Если задержишься где-нибудь, то бабушка обязательно скажет:
- Опять пробаловала где-то? Тут с ног сбиваешься, а она, как маленькая, бегает по улицам. Распустила вас мать-то!
Сначала Зина защищалась, возражала. Но постепенно сама, не зная, как, всё больше и больше подчинялась тяжёлой воле бабушки. Бабушка считала, что ходить на каток - это мальчишеское дело и незачем Зине туда ходить, только одежду рвать.
…Искромётная радость катка, летящие по льду конькобежцы, весёлые, румяные лица, вьющиеся снежинки, музыка… И сама летишь, как птица, - коньки несут тебя, они славно рады разбегу, который даёт нога, они мчатся, еле касаясь льда, а у тебя замирает дух и от быстроты и от какого-то ни с чем не сравнимого счастья! А рядом бегут девочки-подруги и догоняют друг друга, перегоняют, кружатся или, взявшись за руки, плавно идут, чуть склоняясь то в одну сторону, то в другую… И какая отдохнувшая, с какой весёлой душой возвращаешься всегда с катка!
Так было всегда. А теперь не так. Теперь только лишь Зина снимет коньки, только выйдет из ворот парка на улицу, как улыбка уже пропадает у неё, и чем ближе подходит к дому, тем тяжелее на сердце. Скрывая тревогу, Зина прощается с подругами, стараясь казаться весёлой. Но остаётся одна с Фатьмой, и Фатьма видит, как сдвигаются её тоненькие брови и поджимаются губы.
- Боишься бабушку? - спрашивает Фатьма.
- Боюсь, - тихо отвечает Зина.
И обе они молча идут до дома. Фатьме жалко Зину, но что же сделаешь? А Зину охватывает тоска от мысли, что её сейчас опять начнут бранить дома.